Земля едва заметно дрогнула, небо развернулось бескрайним полотнищем, упершись на горизонте в стены новорусского замка. Упал сон, и видел в нём себя Арсений на верхушке громадной горы, а далеко внизу мельтешили смешные человечки, тянули лестницы, запрокидывали вверх тревожные лица.
Рассмеялся Арсений и взмыл в желтое небо.
Грохнуло в ночи железо.
– Блин! Охренели, что ли?
– Ванька!
– Ванька?!
– Да вы чего, мужики?
– Ванька! Живой! Живой, дурак!
– Мужики, вы чего...
В бледном свете рождающегося утра маячила Ванькина физиономия - помятая, опухшая, с заплывшими глазами, но несомненно живая. И недоумевающая.
– Как же ты спустился-то?
– Да откуда?
И верно - неоткуда. Исчез пупырь. Валяется в траве палатка, и рюкзаки уложены рядом, и чехлы с удочками. Курицей варёной пахнет.
Словно приснилось всё.
Арсений прошелся по бывшему холму, потрогал седой от росы брезент.
– Ах-ха, - восторгался Михалыч. - Сдулся пупырь-то! Сплюснулся! Накося выкуси, всё на месте. Удочки, рюкзаки... спиннинг твой, Арсений, сейчас на зорьке поло-овим! Сазан пойдёт, золотой. Красотища!
Арсений замер, как за сердце прихваченный. Он вспомнил.
Басовито гудел Григорий, взахлеб радовался говорливый Михал Михалыч и всё ещё ничего не понимал проспавший самое интересное Ванька Щербина. Арсений уставился в темную глубину, где ворочалась рыба, и тихо, затаённо улыбнулся. Глупо вспоминать, как вчера представлял поход к новому русскому, аж поджилки тряслись.
Смешно.
Ну, не может быть полной сволочью человек, придумавший такой пароль.
