– А этот генератор, он как действует? - серьёзно спросил Григорий.
– Я так думаю, - глубокомысленно завёл Михалыч, - все дело в притяжении. Пупырь ему направление искажает, вектор гравитации. А у нас вестибулярный аппарат на что реагирует? На неё как раз, вот и выходит, что стоишь горизонтально, и ничего.
Насчет вестибулярного аппарата Арсений поспорил бы: у него как раз голова при подъеме кружилась.
– Это вроде как магнит? - уточнил Григорий. - Кидаешь палку, а он притягивает?
– Ну вроде того...
– А почему сначала вверх идёшь, а потом оказывается, что вниз?
Михалыч тяжко вздохнул.
– А чёрт его знает... технология какая-то. Написано же "ограничение доступа".
– А-а...
Арсений звонко пришлёпнул комара. Брезгливо вытер ошметки с пальцев: комар был опившийся, раздутый.
– На перловку ловил плотву, - тоскливо завёл Михалыч. - На хлебный мякиш хорошо идёт…
– Слушайте, а почему мы решили, что он выключается теми же словами? Может, разными?
– Ну, я не знаю тогда…
– Сидим, - сказал с неожиданной злостью Арсений. - С-сочиняем. Пока мы тут пароли придумываем, что там с Щербиной?
Михалыч открыл рот, но промолчал, напоровшись на яростный взгляд.
– Завтра с утра пойдем к этой сволочи в особняк: это он генератор установил, больше некому; проверял небось, как работать будет. И вот пусть только попробует не выключить!
Все глаза невольно обратились наверх, где, невидимый в ночи, пластался оранжевый лоскут.
Мелькнуло перед глазами сплошное кино: рвущиеся с привязи псы, ухмыляющиеся молодчики с автоматами, втоптанный в пыль связанный человек...
Разберёмся, - успокаивал себя Арсений, заваливаясь на спину. - Разберёмся, надо же Ваньку выручать. Бестолочь он, конечно, каких поискать, но ведь свой же.
И не станут же сразу стрелять...
Звёзды висели прямо над головой: крупные, яркие, как светляки на ниточках. Плюхал хвостом непойманный золотой сазан, тонко сверчали кузнечики в черной траве. В душе у Арсения воздвиглась такая горькая благость, что горячо стало глазам.
– Господи... красотища-то какая, - выдохнул он, до слёз жалея в эту секунду и пропащего Ваньку, и крохотного, затерявшегося в бесконечных полях себя...