Обычно Эмсель мог провести так весь день, но сегодня работа в лаборатории не спорилась. Он ощущал некое смутное беспокойство, его дом, обычно такой уютный и безопасный, казался ему тюрьмой. Он выглянул из окна, посмотрел на верхние ветки дерева, чуть раскачивающиеся на ветру, и немедленно принял решение. Сегодняшний день он проведет на улице. Он, пожалуй, разрешит себе развлечься и даже назовет это работой: он возьмет свое последнее изобретение, Крыло, на Верхний перевал и проведет день, исследуя тайны полета.
Приняв решение, Эмсель вышел из дома и направился к полому стволу дерева, где были устроены ступеньки, ведущие в заросли веток. Он быстро добрался до большого и широкого сука, который рос ввысь, вырываясь из листвы в чистое небо.
Там он хранил свои самые громоздкие изобретения. Крепкий сук тянулся над плоской вершиной плато, так что можно было шагнуть с дерева прямо на траву. Эмсель часто это проделывал, забираясь на вершину плато, — ночью для того, чтобы посчитать кратеры на Луне, разглядывая ее через трубу с линзами, днем — чтобы покататься на велосипеде по плоским камням, покрывающим плато. Эмсель с гордостью обвел взглядом эти и другие свои хитроумные приспособления и вдруг взволнованно заморгал. Чего-то не хватало. Он мысленно пересчитал свои конструкции и понял, что нет Крыла. Он даже вытащил записную книжку, чтобы проверить, не устроил ли он его куда-нибудь еще, совершенно об этом забыв.
Никаких записей об изменении места хранения не было. Эмсель поднял густые брови:
— Кажется, меня ограбили.
— Где мой сын?!
Голос старика разбудил Эгрона и Пеннела, дремавших у остывшего очага. На какую-то секунду они растерялись. До того как они успели встать на ноги, Йондалран уже стоял у кроватки, уставившись на тело сына.
Он резко, быстро для своей комплекции обернулся, пронзив старейшин взглядом.
— Что произошло? — прорычал он. — Я хотел говорить с вами, я хотел рассказать…
— Ты потерял сознание, Йондалран, — участливо сказал Эгрон. — Нет причин этого стыдиться.
Старик огляделся, словно в поисках чего-то, на чем можно было бы выместить злость.
— Расскажи нам сейчас, — предложил Пеннел.
— Клянусь богами, я расскажу! — прокричал Йондалран. — Я расскажу городу, всей стране расскажу! Симбалийцы убили моего сына!
— Что?! — хором выдохнули старейшины.
Йондалран говорил с такой страстью, что им приходилось удерживать его от того, чтобы он не сокрушил мебель. Вероломный колдун Эмсель, которого он давно подозревал в сотрудничестве с симами, соблазнил его сына тем, что тот с помощью волшебства мог летать. Он это сделал, зная, что Йоган станет легкой добычей для симбалийского корабля. Хотели ли они похитить мальчика или убить, Йондалран не знал, но, что бы там ни было, закончилось это трагедией.
— Это объявление войны! — Йондалран, с красным, как кирпич, лицом, со всей силы всадил кулак в стол. — Симбалийцы играют с нами! Мы должны им показать, что они не смеют убивать наших детей! Мы должны их атаковать!
Старейшины, потрясенные мощью его речи, молчали. Они знали, что старик бывал грозен и легко впадал в ярость, но все-таки не до такой степени. Его горе, похоже, превратилось в ярость, которая поможет ему выжить, станет опорой его разрушенной жизни.
— Мы должны созвать совет! — заключил Йондалран. — Симы и этот убийца Эмсель должны быть наказаны.
Они пытались его успокоить, но он не слушал.
— Вы мне не верите! А как насчет нападения на Гордейн на прошлой неделе?
— То, что ты говоришь, конечно, возможно, — сказал Пеннел, — но у нас нет никаких доказательств того, что симы хотят нам зла. Мы должны провести расследование…