— Ну, разумеется! — воскликнул он, разводя худыми руками, с которых клубами зеленого дыма стекал газоид.
Карсберри бросил на него острый взгляд.
— Да, мне известно, что вы и некоторые другие смутно чувствовали… какую-то раздвоенность, скажем так, хотя о том, что это значит, не имели ни малейшего представления. Но вернемся к нашему разговору. Как только я понял, что происходит, мой курс определился. Будучи разумным человеком, способным ставить определенные реальные цели, и находясь в окружении лиц, ошибками и иллюзиями которых можно легко воспользоваться, я мог достичь любого положения. Через три года я стал Всемирным управляющим. Отныне сфера моего влияния безгранично расширилась. Подобно герою крылатой архимедовской фразы, я получил точку опоры и мог перевернуть мир. У меня появилась возможность издавать указы и законы, в явной или скрытой форме устанавливающие более размеренный порядок жизни. Одновременно я приступил к реализации своего Десятилетнего плана, плана воспитания и обучения перспективных руководителей, тщательно отобранных по признаку свободы от невротических тенденций.
— Но это… — возбужденно начал Фай, приподнявшись в кресле.
— Что? — быстро спросил Карсберри.
— Ничего, — пробормотал Фай, оседая.
— Вот, пожалуй, и все, — закончил Карсберри внезапно усталым голосом. — Еще только одна маленькая подробность. Я не мог позволить себе действовать без защиты. От меня зависело слишком многое. Всегда существовал риск быть уничтоженным какой-нибудь случайной вспышкой ненависти со стороны моих коллег. И лишь потому, что другого выхода я не видел, пришлось пойти на опасный шаг. Я создал, — его взгляд скользнул к едва заметной линии на стене, — секретную полицию. Есть такой вид сумасшествия — паранойя, преувеличенная подозрительность, включающая манию преследования. С помощью гипноза я внушил группе таких несчастных навязчивую идею, что их жизнь зависит от меня, а мне отовсюду угрожает опасность, от которой я должен быть защищен любой ценой. Признаюсь, отвратительный, мерзкий поступок, хоть он и послужил своим целям. Буду рад, очень рад положить этому конец. Вы же понимаете, не так ли, что толкнуло меня на этот шаг?
Он вопросительно посмотрел на Фая и с болью увидел, что тот, бессмысленно улыбаясь, играет с газоидом.
— Я проделал дыру в своем диване, и эта штука вылезла наружу, — объяснил Фай наивно-радостным голосом. — Вьется по всему кабинету, только что не спотыкаюсь.
Его пальцы ловко двигались, на миг создав ужасную прозрачную зеленую голову и тут же смяв ее в комок.
— Забавная вещица, — бубнил он, — разреженная жидкость. Газ определенного объема. И по всему полу моего кабинета…
Карсберри откинулся в кресле и закрыл глаза. Его плечи устало поникли. Внезапно он почувствовал себя разбитым, ему захотелось, чтобы этот день триумфа поскорее прошел. Он понимал, что не следует так огорчаться неудаче с Фаем. В конце концов, главное сражение выиграно. Он всегда знал, что, за исключением проблесков, Фай так же безнадежен, как и остальные. И все же…
— Вы можете не беспокоиться о полах в кабинете, Фай, — произнес он мягко. — Об этом позаботится ваш преемник. Вы смещены.
— Вот! — Генеральный секретарь вскочил с места и бросился к Карсберри, возбужденно размахивая руками. — Вот почему я пришел к вам! Вот что я пытался вам сказать! Меня нельзя сместить! И никого нельзя! Не выйдет!
С быстротой, рожденной долгой практикой, Карсберри скользнул за стол. Черты его лица приняли выражение той напускной благожелательности, от которой он невыразимо устал.
— Хорошо, Фай, хорошо. Конечно, нельзя так нельзя. Но, может, вы объясните мне, почему? Может, просто сядем и поговорим?
Фай замер и стыдливо опустил глаза.
— Да, пожалуй, поговорим, — медленно произнес он снова вялым голосом. — Похоже, иного пути нет. Хотя я надеялся, что мне не придется рассказывать вам всего.
Последняя фраза прозвучала полувопросом. Карсберри покачал головой, продолжая улыбаться. Фай вернулся на свое место и сел.
— Хорошо, — сказал он, решительно сжав в кулаке газоид. — Все началось, когда вы захотели стать Всемирным управляющим. Вы не принадлежали к обычному типу, но я подумал, что это даже забавно, да и полезно. Вы действительно сделали очень много хорошего, всегда помните это, — заверил Генеральный секретарь и добавил, не прекращая терзать газоид: — разумеется, совсем не таким образом, как вы рассчитывали.
— Не таким образом? — машинально повторил Карсберри. Потакай ему.
Фай скорбно покачал головой.