— Мы здесь! Сюда, Милочка! — крикнула Ольга, и бросилась на встречу сестры.
Милочка слегка вздрогнула. По её бледному личику разлился румянец. Она протянула вперед руку, ища опоры.
— Ну что, говорила ему? — тихо осведомилась она у подоспевшей сестры.
— Нет, милая, прости. Мне было жаль его… Его отчаяние ужасно и без того… И потом, зачем торопиться, еще не все потеряно…
— Нет, все! — спокойно произнесла Милочка голосом, заставившим задрожать сердце Ольги. — Все потеряно, — повторила она еще убежденнее и глуше.
Потом громко позвала Бронина.
— Володя, иди же сюда! Что ты там делаешь…
Он поспешил к ней, обнял её тоненький, хрупкий, как стебель, стан, ставший невероятно легким и воздушным со времени болезни.
— Что ты делал? — переспросила она.
— Я любовался Волгой и разговаривал с Ольгой Павловной.
— Обо мне, конечно…
— О тебе, Милочка.
— И она смалодушничала и не сказала тебе то, что я ей наказывала утром? Ну, так скажу я… Видишь ли, Володя… ты должен понять меня, потому что мной руководит здравый рассудок… Я тебя очень люблю… ты это знал и знаешь, но женой твоей не буду.
— Милочка!
— Не перебивай меня. Ты полон великодушия и жалости и принимаешь их за любовь… Но я не хочу жертвы… Я слепая… Не такую жену тебе надо, Володя… Подумай, что за жизнь будет у тебя. А у меня вдвое тяжелее. Вечное сознание, что заедаешь чужой век, могущий быть счастливым и нормальным! Нет, прости, Володя, и если не хочешь усугубить моего несчастья, отпусти меня с миром.
— Милочка, не убивай меня! — вырвалось у него глухо. — Скажи одно: если ты выздоровеешь…
— Это будет чудо, — горько улыбнулась слепая.
— Ну, допустим, что так… Но если совершится это чудо… — допытывался он, хватаясь за соломинку, как утопающий.
— То я снова твоя… — докончила она и протянула ему руку.
Они сидели теперь все трое, с Дожем у ног, на берегу обрыва, под которым тихо плескалась величавая, спокойно текущая Волга. Заходящее солнце обливало тем же красноватым светом и беляны, плывущие вниз по течению, и высокие, симметрично обрисованные силуэты Жигулей, казавшиеся далекими, светлыми призраками, и светящийся золотыми куполами на противоположном берегу городской собор… И все трое молчали…
Милочка снова ожила и похорошела…
Отец и мать ободрились… В сером домике с зелеными ставнями снова засветило солнышко. Милочку везли в Вену, где появившаяся знаменитость делала чудеса… Эта знаменитость должна была сложной и мучительной операцией воскресить мертвые глаза Милочки.