— Вот нам и предстоит разобраться, — отрезал Энглси. — Весь проект и задуман для этого. Ради знания. Черт!
Он чуть не плюнул на пол.
— Я вижу, даже то немногое, что нам удалось узнать, не доходит до людей. Там, где живет Джо, водород все-таки газ. Ему бы пришлось прорыть несколько миль вглубь, чтобы дойти до слоя твердого водорода. И от меня еще ждут, чтобы я провел научное исследование условий Юпитера!
Корнелиус не мешал Энглси бушевать, обдумывая возможные причины возмущения в К-трубке.
— Там, на Земле, они ничего не понимают. Иногда мне кажется, что они нарочно не хотят понимать. Ведь у Джо нет ничего, кроме голых рук. Он… я… мы начали без всяких знаний, кроме разве предположения, что он сможет питаться местной фауной. Ему приходится тратить почти все время на поиски пищи. Это чудо, что он сумел сделать так много за эти несколько недель построил укрытие, познакомился с округой, занялся простейшей металлургией… или «водолургией», называйте как хотите. Чего еще они от меня хотят, в самом-то деле?
— Да… — начал было Корнелиус. — Я…
Энглси поднял свое бледное худое лицо. Что-то промелькнуло в его глазах.
«Что?…» — хотел было спросить Корнелиус.
— Заткнитесь!
Энглси развернул кресло, нащупал шлем и натянул его на голову.
— Джо просыпается! Уходите!
— Но если вы даете мне работать, только когда он спит, как же я смогу…
Энглси зарычал и швырнул в него гаечным ключом. Даже для условий невесомости бросок был слабым. Корнелиус попятился к двери. Энглси настраивал передатчик. Вдруг он вздрогнул.
— Корнелиус!
— В чем дело?
Псионик бросился к нему, но перестарался и с трудом затормозил свое тело, навалившись на щит.
— Снова эта проклятая лампа…
Энглси сорвал шлем. Наверное, это страшная боль, когда в твоем мозгу бесконтрольно возникает, нарастая лавиной, беззвучный душевный стон. Но он только сказал:
— Смените ее. Быстро. А потом уходите, оставьте меня. Джо не сам проснулся. В убежище кто-то прокрался… У меня беда там, на Юпитере!
Это был тяжелый день, и Джо спал крепко. Он так и не проснулся, пока чужие лапы не сомкнулись на его шее.
Какое-то мгновение единственное, что он ощущал, была душная волна безумного страха. Ему казалось, что он снова на Земной Станции. Вот он плавает в невесомости на конце длинного фала, а перед его глазами тысячи ледяных звезд несутся в бешеном хороводе вокруг планеты. Вот огромная балка вырвалась из своего гнезда и летит на него, медленно, но со всей своей многотонной инерцией, крутясь и поблескивая в земном свете, а единственный звук — это его собственный крик в шлеме. Вот он тщетно пытается оторваться от фала, балка мягко толкает его и, не останавливаясь, летит дальше, увлекая его за собой. Вот его ударяет о стену станции, вдавливает в нее. Изуродованный скафандр вспенивается, пытаясь залатать свои пробоины. Он наполняется кровью, смешанной с пеной, его кровью…
Джо закричал. Судорожным движением он оторвал от своего горла и швырнул извивающееся черное тело через всю комнату. Оно гулко ударилось о стену. Лампа упала на пол и погасла.