Пахнущий апельсинами ветерок коснулся щек Люси. Элф приподнял край треуголки, чтобы посмотреть ей в лицо.
— Так как, Люси? — спросил он. — Ты за то, чтобы отложить?
Элф вырос и стал самым красивым среди них. Даже с повязкой на глазу. Вы бы никогда в это не поверили, зная, какое у него было ужасное детство. Теперь у него были красивая, дразнящая улыбка, блестящие каштановые волосы, отпущенные по последней моде, благородные черты лица и ловкие руки. Он, сын странствующего торговца, выглядел как аристократ, тогда как Джордж, урожденный пэр, походил… да, походил скорее всего на мелкого служащего.
Граф был худым блондином с ястребиным носом, и ничего в его внешности с годами не изменилось, за исключением того, что волосы стали темнее, а вся фигура более нескладной. Джордж имел вид ученого, а душу бездельника, что на протяжении его жизни многократно подтверждалось.
Шарлотта, изящная маленькая брюнетка, смотрела сквозь очки в тетрадь для записей, раскрытую у нее на коленях, пыталась разобраться в мешанине резолюций, предложений, уточнений и решений, принятых на сегодняшнем заседании.
Рупа, перехватив у Элфа один из апельсинов, принялась есть его прямо неочищенным. Апельсиновый сок заструился у нее по подбородку и потек за лиф. Джордж не отрываясь смотрел на ее красивую грудь.
Шарлотта подняла голову.
— Люси, ты собираешься голосовать или будешь лежать здесь, как вареная почка?
— Она пытается решить, — сказал Элф, — что ей доставит больше удовольствия: завалить предложение Джорджа или сварить рыбный суп.
Рупа что-то сказала, и Люси не сразу поняла, что это означало «Если нужно выбирать между гордостью и рыбой, она выберет рыбу. Я немножко поколдую над ее наживкой, и она поймает такую большую рыбу, что ее придется тащить домой вчетвером. Тогда мы сможем отложить заседание». Она поняла это в тот момент, когда почувствовала, что удочка дернулась в ее руках.
Пальцы Люси крепко сжались.
Удочка дернулась с такой силой, что Люси чуть не вывихнула плечо.
Крепко держа удочку в руках, она вскочила на колени. Ее сердце стучало, как армейский барабан.
Прежде чем Люси успела сообразить, что случилось, она рывком подалась далеко вперед, опираясь на локти, да так и осталась лежать ничком, ошеломленная, с полным ртом торфа, ощущая, как корни деревьев упираются ей в ребра. Выплюнув траву, она взволнованно сказала:
— Действительно, очень большая.
Такая большая, что понадобились совместные усилия всех пятерых, чтобы вытащить рыбу на берег. Такая большая, что им пришлось тащить ее к дому Люси, положив в шаль Рупы. Рыба оказалась длиннее шали, а шаль была двухметровая.
Семь котов провожали их до самого дома и сидели, отчаянно мяукая, перед дверью, пока из окна комнаты Люси не выпрыгнул котяра Роджер, чтобы подраться с котами, поприставать к кошкам и со всей щедростью пометить зеленую крашеную дверь домика.
Их кухня была довольно скромной. Повсюду стояли корзинки с луком, зерном и картошкой, на полках теснились домашние, заготовки, а под потолком рядами висели веревки с сушеной садовой травой. Тяжело дыша и отдуваясь, все вошли в кухню и водрузили рыбу на мамин стол. По дороге до домика они продолжали спорить, но уже без всяких парламентских правил, после того как заседание было в спешке отложено.
Рупа что-то сказала, и все перевели как: «А что я говорила! Это замечательно! Замечательно! Волшебная рыба! Вы знаете, что это?»
— Осетр. И к тому же противозаконная добыча. — Джордж разглядывал рыбью голову. — Это рыба короля, Закон гласит, что если ты поймал ее, то должен вернуть королю. Вы же знаете, королю принадлежат все киты и большие осетры в пределах морей королевства.
— Может, он и принадлежит королю, — сказала Люси, — но я не смогу протащить его больше ни метра и уж, конечно, не собираюсь волочить его во дворец. Если король пожелает, пусть приходит на ужин. Элф, подай мне точильный камень.
В этот момент Рупа сказала: