– Вам к завтраку непременно выдтить надоть… Сами знаете – маменька недовольны-с…
Вместе с платьем он принес записку.
– От кого?
Записка была от сестры: она хотела видеть его…
Когда она вошла, он уже сидел перед зеркалом за туалетным столиком, завернувшись в пестрый халат. Он даже вскрикнул от восхищения и протянул к ней руки жестом радостного приветствия. Они еще не привыкли к тому, что живут вместе, а разлучены были – шесть лет! В домашнем платье, она была тоненькая, изящная даже без корсета, а черные локоны, спускаясь вдоль щек, оттеняли матовую бледность удлиненного, миловидного лица. В руках ее свернулась крошечная моська…
– Ты все спишь, – сказала она. – Я помню, в Лицее ты поднимался в шесть…
– А теперь я ложусь в шесть! – жизнерадостно воскликнул он.
Ольга села в неглубокое кресло с закругленными подлокотниками.
– У меня спокойная совесть – я спокойно сплю. – Ему хотелось рассмешить ее.
– Что же, по-твоему, я – злодей?.. Я просыпаюсь в доме раньше всех. – Она подхватила шутливый тон споров, которые они любили когда-то, в детстве, вести.
Он разразился целой тирадой:
– А ты можешь представить себе Калигулу спокойно спящим?.. Нет, его мучают кошмары и кровь невинных взывает к отмщению!.. А другой мечется в страхе потерять богатство. Третьего снедает зависть… А я никуда не рвусь, ничего не добиваюсь, – и дай мне бог проспать целый век!
– Странных понятий набрался ты в своем Лицее…
Губки ее собрались в смешливую гримаску – улыбку старшей сестры над чудачествами брата… В бухарском халате, с пудермантелем на плечах – небольшой, верткий, с копной курчавых волос, с неправильными, изменчивыми чертами и быстрыми, всегда играющими жизнью глазами – он казался ей очень забавным.
– Ты, однако, не знаешь: ночью был сильный пожар. – Ольга сделалась серьезной.
Но он продолжал:
– Думал ли Петр, что его столица – среди болот, на воде, под дождливым небом – может сгореть?.. Но когда все сгорит – мы вернемся в деревню. – Все же ему хотелось ее рассмешить. – Как Вергилий, я буду сажать капусту… – Он взглянул, улыбается ли она. – Как мудрец, жить дарами Флоры и Помоны… – Он сам ей улыбался. – Я отвыкну от шума, от толпы города…
Но она интонацией подчеркнула значительность своих слов:
– Maman встревожена!
Неужели он не понимал? Их maman со дня на день ожидала ребенка. Новый ребенок в их семье! Ольга всплеснула руками:
– Подумать только! – Она прижала руки к груди, будто задохнувшись от счастья.
Но потом разговор переменился.