Сначала было стыдно от того, что делал Марат. За всю семейную жизнь с мужем он никогда не позволял себе так откровенно меня касаться. Так… по-хозяйски, порочно, словно ты принадлежишь ему полностью. А потом… потом я поняла, почему те красотки, что бывали в его постели, орали на весь дом. За два года с момента развода у меня не было секса совсем, но ради того, что произошло сегодня, стоило подождать!
Меня лихорадило. Что мне делать, как вести себя дальше? Идти к себе, в крыло прислуги? Или выйти, как ни в чем не бывало, будто я каждый день выхожу из ванной миллионера, и поинтересоваться, не хочет ли он продолжить?
За размышлениями как-то не сразу понимаю, что из душа я уже вышла, на ходу заворачиваясь в полотенце. Опомнилась, наткнувшись на острый темный взгляд. Марат сидел на постели, накинув легкий халат на плечи, полы которого были распахнуты. Взгляд поневоле устремился вниз, по соблазнительно темнеющей дорожке волос. Неяркий свет от ночного бра делал его фигуру еще более порочной. Словно я стояла перед демоном-соблазнителем.
— Знаешь, чего я больше всего не люблю в женщинах? — делая глоток виски, лениво поинтересовался Марат, вздернув бровь.
— Нет, — отвечаю, помедлив, — чего же?
— Когда они одеты.
Жадно сглатываю и снова чувствую эту волну обжигающих мурашек от одного только откровенного взгляда. И делаю то, что обычно не сделала бы никогда — медленно ослабляю полотенце и отбрасываю его в сторону. Медленно, потому что мне нравится, как этот сильный волевой мужчина смотрит на меня. Так, словно я его личный трофей: жадно, по-звериному.
— Молодец, умная девочка, — он всего лишь усмехается уголком губ, а у меня сердце ухает вниз, — подойди ко мне.
Марат не повышает голоса, но от него расходится такая агрессивная аура силы, что поневоле тело подчиняется приказу. Все внутри дрожит от предвкушения, особенно когда он отставляет стакан и крепко смыкает руки на талии.
— Еще и послушная. Сладкая… — довольно усмехается Покровский, прижимая меня к рельефному торсу, и утягивает в глубокий поцелуй. Снова чувствую этот привкус алкоголя на губах.
Марат переворачивается резко, подминает под себя. Не знаю, что со мной происходит, но в этих умелых руках я вообще не способна трезво мыслить. Словно это я только что опустошила стакан неразбавленного виски и поэтому в груди растекается жар. Покровский будто ловит этот момент — его пальцы скользят ниже. Ласкающим движением проводит по внутренней стороне бедра и с губ срывается тихий вздох.
Внутри все сладко дрожит от предвкушения, я уже не отдаю отчета ни в чем. Знаю лишь, что сейчас будет хорошо, слишком хорошо. И так и происходит, когда Марат нажимает на чувствительный бугорок и одновременно с этим прикусывает горошину соска. Тело прошивает сладкая судорога, но он не дает даже опомниться — сразу подминает под себя и ласкает настойчивее. Выгибаюсь в его руках. Кусаю губы, но стон сам собой срывается с губ.
— Ты уже мокрая, — самодовольно ухмыляется он на ухо и слегка прикусывает мочку.
Лицо заливает жаром стыда. Черт возьми, ему всегда так нравится озвучивать происходящее и вгонять в краску? Но уже спустя несколько секунд забываю про свое смущение. Тело отзывается на каждую ласку, и я даже не сразу понимаю, что уже поставлена на колени.
Приходится прогнуться ниже, чтобы Марату было удобно. И он прекрасно ощущает это, как и я ощущаю задницей его каменный член. Он хочет меня! Снова! Меня, а не очередную шикарную модель, которой я ни разу не конкурентка! От этой мысли я плыву еще больше и уже постанываю громче.
Внезапный шлепок и резкая боль! Удар по ягодице разом отрезвляет, мне не удается сдержать вскрик. Марат подавляет мою попытку подняться — твердо удерживает на месте рукой и ласково поглаживает место удара. Ощущение прохладных пальцев на горящей коже заставляет дыхание сбиться.
Покровский склоняется ниже и его искушающий шепот обжигает шею:
— Я знаю таких тихонь, как ты, все ваши грязные желания. Знаю, что тебе нравится и как сделать тебе приятно.
Зажмуриваюсь крепко и уже не понимаю ничего. Мне понравилась грубость? Долго думать не приходится, потому что Марат дает ответ. Шлепает еще раз, но уже по другой ягодице. Я всхлипываю и кусаю губы. Больно! Но, черт возьми, эта боль пробуждает внутри какую-то животную похоть. Такого я еще не испытывала.
Еще несколько звонких шлепков и в тот момент, когда я, напрягшись, ожидаю следующего удара, Марат резко берет меня. От сильного толчка не удерживаюсь на руках и падаю вниз, но он крепкой хваткой удерживает бедра и только жадно рычит. Цепляюсь за простыни, когда он сразу переходит на быстрый темп и против воли с губ слетает:
— Да…
Я уже так заведена, что всего немного и дойду до пика наслаждения. Еще чуть-чуть…
— Не так быстро, сладкая, — хриплый смешок и Марат прекращает двигаться. Сама подаюсь навстречу мужчине, чтобы получить наконец такое желанное удовлетворение. Но он словно дразнит меня, двигается медленно, то выходит полностью, то снова заполняет до упора.
Кажется, что эта пытка продолжается вечно! По телу пробегает дрожь, я как натянутая струна отзываюсь на любую, даже самую скупую ласку, но Покровский контролирует все и не дает перейти удовольствию за грань оргазма.
Ощущение, будто я балансирую на краю пропасти и уже почти падаю, но никак не могу рухнуть вниз. И в тот момент, когда я уже готова расплакаться от желания кончить, Марат практически кладет меня на рельефное тело спиной к себе, поднимает выше ногу, входит до упора и до боли прикусывает шею. А после резко переходит на дикий темп и я понимаю, что он сам едва сдерживался.
Но через секунду все мысли улетают из головы под хриплый рык Марата:
— Вот так, детка, да!
И только в этот момент удовольствие накрывает с головой. Выгнувшись в крепких сильных руках, я с громким стоном кончаю вместе с ним.
******
Впервые после секса я чувствовала изнеможение. Эту приятную сладкую истому по телу, о которой писали в романтичных книжках. Когда тело плавно качает, будто на волнах, расслаблена каждая мышца и от удовольствия даже слезы на глазах выступают. И это несколько раз за вечер! Бывший муж — единственный партнер за всю мою жизнь — никогда даже прелюдии особо время не уделял. А о таком фееричном сексе даже можно было не мечтать.
Из грез на землю меня вернул грубоватый голос:
— Блять, я не предохранялся.
В этот момент сердце предательски сжалось. Я открыла глаза, в темноте наблюдая за силуэтом Марата — он подобрал со стола стакан и снова наполнил его алкоголем.
— Я не могу иметь детей.
Сглотнула горький комок. Признание далось мне с трудом. До сих пор упоминание о ребенке или беременности резало как будто по живому. Да и разве может такое хоть когда-то отболеть?
— Отлично. Я тоже. Но я все равно всегда предохраняюсь. После секса может оказаться, что на тебя не только детей хотят повесить, — едко пошутил Покровский.
— Я ничем не больна! — зло выпалила я, ясно понимая, к чему он клонит.
Глаза защипали слезы. Обидно было и то, что он обо мне так плохо подумал, и что единственным ответом на то, что я не могу иметь детей, было «Отлично».
— Жизнь научила меня не доверять словам женщин, — с иронией фыркнул Марат.
На голову словно опрокинули ушат ледяной воды. Ноги дрожали от слабости после пережитого оргазма так, что колени подгибались, но я все равно заставила себя подняться с постели. Хорошо, что в комнате уже было темно, потому что невыносимо было даже от мысли, что придется посмотреть в лицо Покровскому.
Он хотел развлечься, снять напряжение, только и всего. Наверное, просто ни одна из этих роскошных фифочек не смогла приехать сегодня или Марат просто разругался с очередной пассией. А тут я — такая доступная, сразу сдалась, даже уговаривать не пришлось! Как же противно! Противно от самой себя. На что я вообще надеялась? Даже в подметки не гожусь ни одной его женщине.