Вот теперь я дала своим нервам волю. Если меня трясет — пусть трясет. В ученых книгах я прочитала, что этого может требовать магия, и сопротивляться не стоит. В критической ситуации я умею действовать здраво, а сейчас есть пара часов для паники. И я отправилась в правое крыло, внимательно следя, где еще успели натечь лужи. Мест таких оказалось предостаточно, но как шутила Нэн Крэйг, то, что вымокло, не сгорит.
Я почти вбежала в комнату, которую делила с ней, и бесцеремонно плюхнулась на кровать.
— Проснись, — потребовала я и потрепала Нэн за плечо. — Нэн, это срочно. Проснись.
— М-м, Стеффи, — простонала она. — Что, опять кто-то умер?
У нее было специфическое чувство юмора для преподавателя, выпускницы Высшей Женской Школы и маркизы. Я временами недоумевала, что Нэн забыла в этой глуши. Единственная наследница маркиза Крэйга и обладательница огромного состояния, из которого, впрочем, ни гроша не было потрачено на нужды Школы.
— Пока нет, но кто сказал, что это не случится под утро.
Нэн открыла глаза. Посмотрела на меня, не поднимая головы, потом убрала с лица непослушную темную прядь.
— Арчи перебрал? Или на лестнице снова потоп?
— И то, и другое. — Нэн умела поднять настроение. — Но все хуже, и не гадай. У нас в Школе мужчина, молодой, красивый, обаятельный. Нет-нет, лежи-лежи… Это новый директор, и Сущие с его красотой. Он ничего не знает о Школе, говорит, что чиновник, утверждает, что он не ученый маг. Ты лучше меня знаешь, что здесь не так, поэтому — рассказывай.
Глава четвертая
— Су-ущие, — опять простонала Нэн и все-таки села, подтянув на себя одеяло. — Молодой? Это уже очень странно.
— У него назначение из обоих Советов, и оно выглядит подлинным.
— Тут тебе, конечно, видней, — признала Нэн. Потом она растрепала рукой волосы, потянулась. — Раз подлинное, зачем ты меня разбудила?
— Он подозрителен.
Нэн вздохнула, посмотрела на меня. В темноте ее глаза мерцали, только что не светились, а выражение лица говорило о том, что она не настолько удивлена, как я ожидала. И Нэн ждала подробностей.
— Нэн, он… — Как это объяснить? — Он вызывает желание с ним откровенничать.
Нэн в ответ на это захныкала и с размаху упала обратно на подушки.
— Стефани, — умоляюще произнесла она, — не начинай повторять ерунду за газетчиками. Никакая магия не позволяет влиять на разум другого человека. Тебя смущает то, что он красив? Я оценю его завтра, м-м… — Она усмехнулась. — Или то, что он ничего не удосужился узнать о Школе? Что он пренебрег своими обязанностями? Так скажи, как много преподавателей хорошо ведут свой предмет?
Теперь вздохнула уже я. Нэн затронула скользкую тему, и пусть она могла спокойно говорить со мной, не опасаясь, что я передам кому-то детали, и также не опасаясь, что ее выгонят за недоверие ко всему преподавательскому составу, я настолько раскрываться была не готова.
Да, преподаватели — выпускницы Высшей Женской Школы. Они преподавали так или иначе лекарское дело, не будучи сами ни лекарницами, ни врачами. Все попали сюда разными путями, и я опять задумалась, почему в Школе оказалась сама Нэн.
— Не ищи тайн там, где их нет, — посоветовала мне Нэн. — Здесь не столица. Это не место для исполнения заветных желаний и покорения карьерных высот. Может быть, его сослали сюда потому, что чья-то супруга повелась на смазливое личико…
Такая мысль была у меня самой. То, что сейчас Нэн подумала так же, меня не успокоило.
— Или он проворовался. Или попался на взятке. Стеффи, не перебирай варианты, воспользуйся лучше возможностью пересмотреть бюджет. Мой класс остался без матов.
Она повернулась набок, давая понять, что разговор окончен. Нэн была для меня загадкой, я не знала, устала ли она или просто не хочет об этом говорить. В чем я была точно уверена, так это в том, что она не злится за то, что я ее разбудила. Нэн, пожалуй, лучше прочих справлялась со своей дисциплиной — концентрацией, и для нее не составляло труда заснуть за пару минут так же крепко, как она спала до этого.
Я встала с ее кровати, взглянув на оставшееся мокрое пятно. Если Нэн ночью сунет сюда ноги, то даже этого не заметит, потому что один из способов обеспечить себе безупречный сон — убедить себя в абсолютном комфорте. Магия Нэн была гораздо сильнее моей, мне ни разу не удавалось внушить себе, что мне тепло, мягко, уютно, что мне не мешают ни свет, ни звуки…
Зная, что Нэн не отвлечется от концентрации, если она уже не заснула, я зажгла лампу на столе и принялась раздеваться. Ветер как будто этого ждал, начал колотиться в окно комнаты, и мой и без того продрогший бок обдало ледяным сквозняком. Ежась, я стащила платье, ботинки, чулки и белье, вынула заколки из волос, нащупала полотенце и кое-как подсушила голову. Потом откопала под одеялом длинную ночную рубашку, влезла в нее — она была школьная и бесконечно мне велика, но в ней возможно было спать, не трясясь от холода, — после чего, заранее дрожа и предвкушая муки, юркнула под одеяло в ледяную кровать. И думала я вовсе не о том, что надо было бежать не к Нэн — она проявила удивительное равнодушие! — а к кому-нибудь из старших преподавателей.
Может быть, они оказались бы более чуткими. Но в любом случае у меня было время до завтра.
Если Лэнгли сейчас украдет что-нибудь и сбежит, буду ли я виновата? Скорее — нет, поверят моим словам, что у него было назначение, даже разбираться не станут.
Если он нападет на кого-то из девочек? Тут сложнее, но студентки поднимут крик. Да и Фил по обыкновению, наверное, не спит, а ходит по дому и латает дыры. Работы ему хватит теперь до утра.
Мне было очень мерзко и зябко, но я через силу вытянула ноги и руки, глубоко вздохнула. Теперь сконцентрироваться, как учила Нэн: мне становится теплее и теплее, пальцы ног наливаются теплом и тяжестью, ступни наливаются теплом и тяжестью, щиколотки наливаются теплом, голени… и дальше — все согласно упрощенной анатомии. В которой я была не слишком сильна. Все — до самой шеи, и не пропустить ни одну часть тела. Нэн использовала другую технику — более быструю, ту самую, с горячей кровью, которая мне давалась с трудом и которой не хватало надолго. Чем сильнее твоя магия, тем проще тебе жить…
Спать, например, и тут, как раз на бедрах, мысли мои опять ускакали. Концентрацию надо было начинать сначала, но я подумала о другом.
В доме была тишина. Кроме шума дождя за окном, я совсем ничего не слышала. Интересно, Лэнгли позовет Фила и попросит его нагреть воды? Или справится сам? Он не ученый маг, но где пределы того, что он может?
И как он это будет использовать?
В моей голове Нэн ехидно возразила, что новый директор, возможно, завтра быстро пробежится по Школе, а потом мы все будем ходить к нему в кабинет. Это я себя убеждала, что ему интересно, а весь его интерес или то, что я за него приняла, вообще мог быть только к моей персоне. Потому что я сразу сказала, что я не преподаватель, что выросла в стране с куда более свободными нравами, что я не маг, и он мог сделать вывод, что свое пребывание на посту директора он может скрасить с моей помощью.
А еще он оживился, когда речь зашла о погибшей студентке. Может быть, Лэнгли — газетчик? Такой новости, пока Школа отрезана от мира, хватит газетам до самой весны. Но как он выберется отсюда?
Нэн объясняла: «Голова тяжелеет, из нее уходят все мысли, одна за одной, одна за одной, голова словно гаснет, как пламя в камине, затихает, затухает...» Сколько она ни учила меня концентрации, достижений у меня было не больше, чем у студенток.
«Ноги расслаблены и тяжелеют… им тепло… жарко...»
Мне стоило проговорить то, о чем я умолчала с Нэн. Ту мысль, которая постоянно меня сбивала. Этому меня тоже учила Нэн — одна из основ концентрации: найти то, что мешает, ясно и четко выразить это словами.
Итак?..
Мне кажется подозрительным Лэнгли из-за его красоты и потому, что Совет поступил неосмотрительно. Нэн это легко объяснила. Я могу также добавить, что именно Школа сейчас не только хорошее убежище для тех, кто хочет скрыться, но и для тех, кого хотят скрыть.