Я почти добрался до гостиницы, когда рядом остановился новенький паромобиль с обтекаемыми крыльями, багажником и кожухом трубы в правой части капота. Из машины вышли двое, и я сразу же их узнал: это они допрашивали меня в Москве после несостоявшегося покушения. Один — с тонкими загнутыми вверх усами и пенсне на носу, другой — широкий крепыш с угловатой физиономией. Значит, тайная полиция следила-таки за мной, и стоило только уехать подальше, как они — тут как тут. Не зря меня предупреждали, что конверт может оказаться подставой.
— Добрый день, Михаил, — усатый ткнул мне в нос удостоверением. — Старший урядник тайного отделения, Симонов. Мы с вами уже имели честь общаться. Проедемте с нами.
— А зачем мне с вами ехать? — поинтересовался я, отступая на шаг и готовясь к возможному нападению. — Извините, господа, я — пас.
— Дело государственной важности. Вы обязаны проехать с нами.
— В чём меня обвиняют? Ордер на арест где? Нет? Тогда извините, никуда ехать я не собираюсь.
— Вы нас не так поняли, Михаил, — влез в разговор крепыш. — Вам грозит опасность, и нам велено охранять вас. Приказ четвёртого отделения Его Императорского Величества канцелярии. Пройдёмте в машину.
Я уже был наслышан о том, как тайная полиция похищает неугодных членов боярских семей вдали от дома, и морально был готов к этому. И ведь никто не найдёт, не узнает даже. Увезут — и дело с концом. А потом — тайный процесс и казнь. Всё. По закону во внутреннюю жизнь боярских кланов никакая полиция не могла совать свои руки. Существовали отдельные инстанции, которые улаживали конфликты между членами родов или между членами родов и императорскими подданными, но лезть напрямую во внутренние дела клана — это, фактически, то же самое, что лезть во внутреннюю политику суверенного государства. Император это мог, конечно, делать на правах сюзерена, но очень аккуратно. Но были и хитрые способы, которыми тайная полиция не пренебрегала. И один из них — похищения неугодных. По крайней мере, ходили такие слухи. Правда это или нет? Глядя на двух полицаев, что стояли передо мной, я склонялся к первому.
Но я-то не лыком шит, не пальцем делан. Два простых человека против меня — ничто. Если они, конечно, не витязи пятого и шестого уровней, так что я не сильно переживал за исход разговора и, естественно не собирался садиться к ним в машину.
— Нет, ребят, я с вами никуда не поеду, — сказал я. — Вот когда будет официальная повестка или что там у вас — тогда, пожалуйста, а пока — нет.
— С вами просто желают поговорить. Четвёртому отделению известно про ваши способности, — заявил старший урядник Симонов. — Это в ваших интересах.
— Ага, так пришли бы в открытую. А не отлавливали бы у чёрта на куличках. Отойдите. У меня нет времени с вами болтать.
Сотрудники переглянулись и освободили дорогу, и я направился к гостинице, полностью уверенный в том, что одержал над полицейскими моральную победу. Но пройдя несколько шагов, остановился. Я почувствовал, что не в состоянии даже пальцем пошевелить! Меня будто парализовало. С чем я только ни сталкивался в этом мире, но такое оказалось в новинку.
Сотрудники тайной полиции спокойно подошли ко мне. Теперь я оказался перед ними беззащитен.
— Мы не хотели применять силу, — сказал Симонов, — но вы вынудили нас. Не вы один обладаете способностями. Сейчас я ослаблю контроль, вы пройдёте с нами и сядете в машину. Но помните, что любое сопротивление бесполезно.
Наконец-то, я смог пошевелиться. Мы залезли в машину и тронулись в путь. Усатый сидел вместе со мной на заднем кресле, крепыш расположился рядом с водителем. У меня забрали оружие — карманный револьвер, который я предусмотрительно таскал с собой.
— Куда едем? — я попытался разговорить своих похитителей.
— Приказано доставить во Владимир, — объяснил старший урядник. — Сейчас сядем на ближайший поезд.
— И зачем я понадобился этому вашему четвёртому отделению?
— Я не уполномочен отвечать на такие вопросы.
Я терялся в догадках: либо меня решили всё-таки сжить со света, но тогда зачем они намололи всю эту чушь про то, что защищать меня собираются? Просто забрали бы и — всё. Для них это оказалось плёвым делом. Но нет же, поездили мне по ушам для начала. Или они сказали правду? Тогда что выходит: ещё одна организация меня на свою сторону хочет переманить?
Машина выкатила из города.
— Мы едем не на вокзал, — заметил я.
— Сядем на следующей станции, — ответил усатый. — Это для вашей же безопасности.
Станция оказалась вёрстах в тридцати. Небольшой городок или деревня, маленькое здание вокзала. На улице смеркалось. Темнело рано, день становился всё короче и короче.
Крепыш ушёл куда-то, а когда вернулся, сообщил, что поезд приедет через два часа.
— Держите оружие наготове, — приказал своим людям старший урядник Симонов. — Будем ждать здесь. И смотрите в оба.
Все трое достали револьверы.
— Нам что-то угрожает? — поинтересовался я.
— Меры предосторожности, — старший урядник проверил барабан. — Я говорил, что мы здесь, чтобы защитить вас. Чтобы не произошло, держитесь нас, если жить не надоело.
— Кто мне угрожает? Вам же что-то известно?
В ответ — молчание. Я повторил вопрос, на что получил очередную отговорку, что вести такие разговоры сотрудники не уполномочены, и что я всё узнаю на месте.
Так мы просидели минут пятнадцать.
— Долго же вы за мной следили, — я решил зайти издалека. Всё равно заняться нечем, а так, может, хоть что-то получится разузнать. — Кому-то важному я понадобился, выходит. Или вы мне очки втираете? А когда приедем, засадите в подвал и казните, чтобы никто не узнал, так? Таковы ваши методы?
Молчание. Да уж, эти ребята не из разговорчивых.
— Теперь я понимаю, как вы это проворачиваете. А что это за школа? Не стихийная явно. Наверняка, что-то запрещённое, так ведь?
— На государственной службе находятся люди с разными способностями, — сухо ответил старший урядник.
— И много вас таких? У вас же, наверное, из великих родов есть люди? Сильных, значит, набираете? Чтоб Родине служили? Интересная у вас организация.
И опять молчание. Нет, так из них ничего не выбить.
Вдруг крепыш насторожился и принялся вглядываться в темноту, куда был устремлён свет фар.
— Там, — указал он. — На железной дороге. Движение.
Остальные двое тоже принялись всматриваться. Да и я, влекомый любопытством, стал таращиться в ночь и скоро заметил несколько фигур, движущихся вдоль рельс.
— Нельзя здесь оставаться. Василий, гони к следующей станции. Она верстах в сорока отсюда. На следующий поезд сядем.
Без лишних разговоров водитель завёл машину и, развернувшись, поехал в обратном направлении.
— Э, господа, не объясните, в чём дело? — спросил я, но наткнулся на строгий взгляд тайного урядника. — Ну да, ну да, неуполномочены, знаю. Но может, я всё же должен знать, что нам грозит?
— Всё узнаете в своё время, — пресёк моё любопытство Симонов, — имейте терпение.
Мы выехали из городка и свернули на дорогу, ведущую на запад. Уже совсем стемнело, свет фар высвечивал узкую гравийку, стиснутую двумя сплошными стенами кустарника и деревьев.
Мы не проехали и версты, как за поворотом свет фар упёрся в большой трёхосный грузовик, стоящий поперёк дороги и преграждающий нам путь.
— Проклятье! Нас уже ждут. Объезжай его, — приказал старший урядник, — а ты — без глупостей, — обратился он ко мне уже совсем в другой манере, и я ощутил, как моё тело снова сковал паралич.
— Да ты что творишь-то? — воскликнул я. — Освободи!
Я сосредоточился на энергии, которая пульсировала в теле, вот только чары противника оказались сильнее, и я никак не мог вернуть себе подвижность.
Машина свернула на обочину и попыталась объехать грузовик, но забравшись в кустарник, росший плотно к краю проезжей части, забуксовала, пытаясь продраться сквозь заросли. И вдруг прямо перед нами в свете фар выскочил человек. Его бородатое лицо было синюшным, застывшим, неживым, а движения — неестественно резкими, ломанными.