Брейди выпил его в два глотка и потянулся за сигаретой. Пачка была пуста, но на маленьком столике в другом конце комнаты он увидел серебряный портсигар.
Он встал, и комната внезапно поплыла в бесконечность, а столик словно бы оказался по ту сторону перевернутого бинокля. Брейди сделал один неуверенный шаг вперед; бокал выпал из его онемевших пальцев.
Он лежал на спине, и девушка склонилась над ним. Она казалась совершенно спокойной, невозмутимой; дверь у нее за спиной отворилась, потом снова закрылась.
Лицо мужчины, появившегося с ней рядом, было узкое, с глубоко посаженными, пронзительными глазами — лицо из ожившего ночного кошмара, которое Брейди в последний раз видел всплывающим над собою из тумана на набережной.
Он широко раскрыл рот в беззвучном крике, желая предупредить ее, но комната неожиданно закружилась в водовороте цветных огней, затягивая его вниз, в темноту.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Боль, обжигая и накатывая волнами, вынесла его на поверхность из мрака; кто-то равномерно хлестал его по щекам. Рядом слышались какие-то голоса — неясный, бессмысленный гул; затем повернули кран.
Голову его с силой пригнула чья-то мощная рука, и он задохнулся, когда ледяная вода хлынула ему в ноздри. Давление ослабили, и ему удалось глотнуть воздуха, но лишь на минуту. Его голову непрестанно толкали вниз. Когда его снова вытянули, заставив распрямиться, в ушах у него шумело, и он едва мог дышать, но пелена, застилавшая его взгляд, рассеялась.
Он был в маленькой, отделанной белым кафелем ванной, и его отражение смотрело на него из большого, по пояс зеркала. Лицо его казалось изможденным, измученным, глаза ввалились, на щеке виднелись борозды от ногтей.
Рубашка была вся в крови; он оперся о раковину, чтоб не упасть, и разглядывал себя в замешательстве. Рядом стоял плотный мужчина в потертом плаще и мягкой фетровой шляпе; его глаза на грубоватом лице смотрели на Брейди сурово и неприязненно.
— Как себя чувствуете? — резко спросил он.
— Ужасно! — прохрипел Брейди, и собственный голос показался ему чужим.
— И поделом тебе, мразь, подонок! — сказал мужчина и грубо толкнул его в дверь.
В гостиной оказалось полно народу. У двери стоял полицейский в форме, а двое сыщиков в штатском ползали по всей комнате, выискивая отпечатки пальцев.
Высокий худой человек — седовласый, в очках в роговой оправе — сидел на краю тахты с блокнотом в руках и слушал маленького сгорбленного старичка, который стоял перед ним, беспокойно теребя матерчатую кепку.
Когда Брейди появился в дверях и маленький старичок заметил его, лицо его исказилось от страха.
— Это он, инспектор Мэллори, — пробормотал он. — Тот самый тип.
Мэллори обернулся и спокойно взглянул на Брейди.
— Вы уверены, Блейки?
Маленький человечек твердо кивнул.
— Вряд ли я когда-нибудь забуду его, начальник. Я его хорошо разглядел, когда он стоял в дверях — она как раз зажгла свет.
Вид у Мэллори был усталый. Он что-то записал к себе в блокнот и кивнул.
— Очень хорошо, Блейки. Вы можете вернуться к работе. Позднее мы вызовем вас для показаний.
Человечек повернулся и направился к двери.
— Послушайте, что, черт побери, тут вообще происходит? — медленно произнес Брейди.
Мэллори холодно посмотрел на него.
— Лучше покажите ему, Гауэр, — сказал он.
Полицейский, который вывел Брейди из ванной, подтолкнул его к двери в спальню. Брейди неуверенно остановился в дверях. Сверкнула вспышка, и фотограф, обернувшись, посмотрел на него с любопытством.
В комнате был полный разгром, на полу в беспорядке валялись туалетные принадлежности, и занавеси трепетали на ветерке, задувавшем из разбитого окна. Простыни и одеяла свисали на пол, а напротив, на стене, видны были брызги крови.