Правда, перед самой моей свадьбой у нас с ним вышел крайне неприятный разговор. Придя в мой дом, он заявил, что никому меня не отдаст. И уж тем более спесивому лорду Бростону, брату нового министра финансов, мерзкому богачу из столицы!..
Я принадлежу ему, и ни о какой свадьбе речи идти не может.
На это я лишь покачала головой. Похожий разговор у нас с ним возникал много раз, и Никласа порой заносило на поворотах. Он даже пытался меня поцеловать, несмотря на то, что я постоянно ему твердила, что из этого ничего не выйдет. Но сдаваться на этот раз он собирался, заявив, что мы должны бежать. Покинуть Валор и отправиться в Эгру. Он — Темный Маг, я — Светлая, Огненная, и вместе мы найдем свое место под солнцем.
Мы будем счастливы вместе.
Но я отказалась. Сказала ему, что собираюсь выполнить дочерний долг и не опозорю свою семью, нарушив обязательства. Тогда Никлас снова набросился на меня с поцелуями, но я не далась. Заявила ему, что он забывается. Он должен помнить, кто я, а кто он!..
И пусть в тот момент я ненавидела себя за подобные слова, но мне нужно было охладить его пыл.
— Ах, значит вот так! — произнес Никлас, сверкнув черными глазами. Он был донельзя привлекателен. Тоже учился в Академии — правда, выходило так себе, — и по нему сохли как Темные, так и Светлые адептки. Черноволосый, плечистый, и его мужская красота была властной, тяжелой. — Подобное притягивает подобное, не так ли? — заявил мне, давя взглядом. — И юная леди Нейтон решила выйти за лорда Бростона, потому что он для нее ровня. А я… Кто я для тебя, Одри?!
Я смотрела на своего друга детства, на его добротную, но поношенную одежду. Чувствовала, как пульсирует, змеится в нем Темная Магия, видела, как он сжимает натруженные работой в поле кулаки — Никлас не только пытался учиться, но еще и помогал отцу на ферме.
Глядела на него и чувствовала, что мое сердце разрывается.
Нет, не от любви — я всегда относилась к нему как другу, а от понимания того, что прежняя наша жизнь уходила безвозвратно. Мы с ним безнадежно выросли, пора детских игр и забав прошла, и пришло время платить по своим счетам.
— Завтра я выхожу замуж за Тайлора Бростона, — сказала ему твердо. — Этого уже не изменить.
— Как ты не понимаешь, Одри?! Он получит тебя в полное свое распоряжение! — заявил Никлас с едва сдерживаемой ненавистью. — Думаешь, он будет любить тебя так же сильно, как я? Желать тебя так безудержно, как желаю я? Будет ли он с тобой так нежен, как я, согласись ты бежать со мной из страны?
— Никлас, прекрати! — покачала я головой. — Ты мучаешь и себя, и меня. Поверь, мне тоже тошно, но я ничего не могу с этим поделать.
Но он и не думал прекращать.
— Или же ты думаешь, по ночам он будет читать тебе светскую хронику, обсуждая, что именно подавали на завтрак нашему королю? — спросил у меня язвительно. — Он сделает с тобой все, Одри! Все, что мужчина делает с женщиной!
— Хватит! — не выдержав, я подскочила с софы, на которой мы сидели. — Ты должен сейчас же остановиться! Или же… Лучше уходи, Никлас! Прошу тебя, уходи, и завтра тоже не появляйся — ни в церкви, ни в поместье. Ты сделаешь только хуже!
— Ты принадлежишь мне, — заявил он, поднимаясь. — Я тебя услышал, Одри, и я исполню твою просьбу. Не буду омрачать своим присутствием день твоей свадьбы, а своим пожеланиями настроение твоему мужу. Но однажды я вернусь… Приду за тобой, но уже другим, и возьму себе то, что всегда было моим. Тебя, Одри! Потому что именно ты предназначена мне Богами.
— Я тоже тебя услышала, Никлас Обрайн, — сказала ему. — А сейчас уходи. Но знай, я никогда… Никогда не буду принадлежать кому-то без любви. Никогда, клянусь!
Он усмехнулся.
— Зная тебя, Одри… Ну что же, твоего мужа ждут сложные времена. И меня это радует, потому что у меня все еще есть шанс.
А потом он взял и ушел. Протопал сапогами по ковру в Цветочном Салоне и хлопнул дверью так, что тетушка Лавиния, задремавшая за вязанием — маленькие пинетки своим внукам — вздрогнув, очнулась и обвела комнату осоловевшим взглядом.
А я… Я долго смотрела на закрывшуюся дверь и размышляла, как мне жить дальше, если у меня вот-вот появился муж, которого ждут сложные времена. А еще, согласится ли Тайлор Бростон на сделку, которую я собиралась ему предложить? Или же благополучно сбежит от меня сам — причем, у алтаря — поняв, насколько мы разные?
Было бы, конечно, лучше, чтобы он вообще не приезжал…
Но на венчание лорд Тайлер Бростон, к моему величайшему сожалению, явился вовремя. Прикатил в черной карете с коршуном на боку, вынес церемонию вполне терпеливо и даже после некоторых колебаний поцеловал свою жену возле алтаря. И после этого тоже не сбежал, несмотря на некоторые… гм… пожелания, с которыми к нему подходили мои арендаторы.
— Вы уж смотрите, лорд Бростон, чтобы наша леди Одри была счастлива! — заявил ему здоровенный детина Бренн Диглди. Я приняла всех его трех детей и помогала чем могла, когда его жена отходила от последних родов. — Но если леди Одри будет несчастлива, то… — он сжал огромные кулачищи. Уставился на них с задумчивым видом, затем перевел взгляд на моего мужа. — Со стрелой во лбу сложно выжить даже городскому магу, — добавил многозначительно.
— Бренн, прошу тебя! — отозвалась я страдальчески, потому что до этого похожие многозначительные пожелания уже высказали пару человек.
— Счастья вам, леди Одри! — добавил Бренн, шагнув в сторону, потому что его теснила толпа моих арендаторов с женами и детьми, из которой кто-то выкрикнул: — Надо было выходить за Никласа Обрайна!
И я догадывалась, кто именно. Уверена, это был Бенжамин Сталлер, один из друзей Никласа. Кинула быстрый взгляд на Тайлера Бростона, но тот отнесся к сказанному так же спокойно, как и к стреле во лбу. Лишь резонно возразил, что я вышла все-таки за него. Но затем, когда ему еще пару раз пожелали не ездить темными дорогами — если леди Одри вдруг окажется несчастлива в браке! — а то ведь можно очнуться в канаве с вилами в боку, я все-таки не выдержала.
— Пойдемте! — сказала своему мужу. — Давайте уже вернемся в поместье!
— Ну почему же? — отозвался он с легкой улыбкой. — Я еще не выслушал всех пожеланий. Мне все же хочется узнать, какой смертью я умру, если моя жена вдруг окажется со мной несчастлива.
— Засуха, — заявила ему нервно. — Дожди идут крайне редко, несмотря на наши молитвы. Вернее, они вообще не идут вот уже третье лето, и это беда всего Валора. Урожаи гибнут, люди голодают. Им нечем платить налоги, им нечем платить за землю, вот они и… Немного озлоблены.
— Судя по всему, леди Одри пошла своим арендаторам навстречу и тем самым заслужила всенародную любовь.
Я кивнула.
— Да, — сказала ему. — Я пошла им навстречу, снизив плату за землю на время засухи. Вернее, они платят мне столько, сколько могут, потому что я не хочу, чтобы на моих землях умирали от голода только для того, чтобы мой стол ломился от еды. К тому же, в прошлом году мы начали строить систему оросительных каналов. Я наняла рабочих, и они привели к ближайшим полям воду из реки, остальные же соединяют с озером. Но и это не решило всех наших проблем. Этот год еще более засушливый и жаркий чем прошлый, и народ во всем винит…
— Особенно сильно достается магам и нашему королю, — кивнул Тайлор Бростон. — Хотя, видит Боги, мы так же страдаем от жары, как и остальные.
Неожиданно он уставился на мою грудь, и я порядком занервничала. На что ему там смотреть, если там особо и смотреть не на что?! Наконец, догадалась. Нервно коснулась нитки жемчуга, единственной из непроданных мною в столице украшений.
Попытка сохранить урожаи и спасти людей от голода далась мне довольно дорого.
— Значит, моя жена построила на своих землях систему оросительных каналов, — произнес он. — Я бы не отказался об этом послушать!
Подхватил меня за руку, и мы двинулись к выходу из церкви. Пробирались через толпу, кивая на поздравления и пожелания, пока, наконец, не вышли через распахнутые двери наружу. Но, как оказалось, на этом все не закончилось. На ступенях нас поджидали дети — много детей, и все приютские. Смеясь, кинулись ко мне, и я распахнула руки, счастливо улыбаясь, сжимая их в объятиях. Чуть поодаль стояли довольные монахини, которые и привезли своих воспитанников.