Империя сосредотачивается - Тамбовский Сергей страница 4.

Шрифт
Фон

Три часа, на Юго-Запад все равно не успеем, подумал я, пойдем, Анюта, прогуляемся по улице Горького, да в Шоколадницу что ли зайдем — жизнь-то продолжается, да? Пока ели блины, запивая горячим шоколадом, Аня продолжала меня пытать деталями свадебной церемонии:

— Там еще, говорят, маленькую девочку надо, чтоб букет несла, где брать будем? И невесту обычно крадут по ходу дела — будем это организовывать? Ансамбль опять же надо, чтоб народ веселил.

— Ансамбль в своем коллективе вырастим — Арканю с Севой позову, Инна споет… а если не приедет? Тогда Вера.

— А свадебное путешествие у нас будет?

— Ну ясен пень будет, в столицу мы теперь, насколько я понимаю в жизни, как на работу ездить будем.

— Не, Москва мне уже надоела, давай хоть в Ленинград съездим.

— Да хоть в Париж, но только немного попозже.

Ближе к шести выдвинулись к Троицкой башне, солдатик-вэвэшник на входе тоже долго смотрел на Аню и наконец решился сказать, что передачи с ней у них всей ротой смотрели. Аня спросила, кто солдатикам больше понравился, она или Инна, он подумал и ответил, что конечно ты, Анюта. Она аж расцвела.

Пропуска нам быстро оформили и вот мы уже рассекаем по Троицкой улице мимо Дворца съездов втроем с серьезным товарищем в строгом коверкотовом пальто. Привел он нас, как оказалось, в Большой Кремлевский дворец, там, как сказал товарищ в пальто, проходят все встречи Михал Сергеича с руководителями иностранных делегаций. Их ужас сколько в Москву съехалось, под сотню, и со всеми бы надо поговорить.

Зашли, разделись в раздевалке, товарищ провел нас на второй этаж по шикарным мраморным лестницам с коврами. Здесь вот подождите, кивнул он на резные стулья в углу огромного зала, сели ждать, чо. Через некоторое время отворились двери в дальнем концу зала и оттуда вышла группа товарищей азиатской внешности, один из них показался мне смутно знакомым, поприветствовать что ли его, подумал я? А, была-не была, решило мое левое полушарие, судорожно вспомнил все знакомые китайские слова:

— Ваньшан хао цюши, Дэн! (добрый вечер, председатель Дэн)

Он удивленно остановился, посмотрел на меня и ответил:

— Ди ни ар йен, ниньсин рен! (И вам того же, молодой человек)

Секьюрити в окружении Дэна немного напряглись, но все обошлось. А тут и товарищ, который был в пальто, а теперь без, подоспел:

— Не нарушайте регламент, Сергей ээээ Владимирович, Михал Сергеич ждет вас — помните, что у вас 15 минут и ни секундой больше.

— А меньше можно? — чисто для галочки поинтересовался я.

— Проходите пожалуйста, — с трудом уже сдерживаясь ответил товарищ, распахивая правую створку узорчатой двери.

Глава 2

Внутри оказался зал, как бы не больше того, где мы только что сидели, весь богато отделанный в бело-голубых тонах, под потолком куча хрустальных люстр, очень низко кстати свисали, на стенах золотые звезды — у меня из памяти всплыло название «Георгиевский», наверно он и есть. Длинный, зараза, в самом конце столы с напитками и закусками, вокруг них официанты суетятся, обновляют ассортимент наверно, рядом овальный стол с рядом кресел, за столом Михал Сергеич и Евгений Владиленович. Царь Михаил второй, чо…

Мы с Анютой подошли к столу, Владиленыч на ухо напомнил что-то Горбачеву, видимо кто мы такие и зачем сюда свалились, на лице того появилось оживление:

— Ну здравствуйте, герои, проходите, садитесь, поговорим. Твои передачи, — он кивнул в сторону Анюты, — очень Раисе Максимовне нравятся. Как у вас там в Горьком дела идут?

— Здравствуйте, Михал Сергеич, — ответил я, Аня тоже поздоровалась, — в Горьком пока все тихо, скорбят по безвременно ушедшему руководителю и думают, как теперь их жизнь изменится.

— Ну и что у вас думают насчет изменений в жизни?

— Да разное думают, Михал Сергеич, но кривить душой не буду — общий тренд раздумий, что изменится все в худшую сторону…

— Знаю, передавали мне народные мнения… — задумчиво сказал Горбачев, — а мы будем работать, чтобы переломить этот, как ты его называешь, тренд. Я для чего тебя позвал-то? — наконец озвучил он давно мучивший меня вопрос, — Владиленыч мне рассказал про твои эксперименты с переносными телефонами, и я так думаю, что это дело очень важное. Государственное. Надо укорить внедрение. Да и остальные твои разработки довольно любопытны. Я тут подписал указ о создании научно-производственного объединения на базе твоего политехнического института, ты назначаешься директором. Название сами придумаете, согласен?

— Конечно согласен, — мигом ответил я, — кто ж от такого откажется. А название можно взять исторически сложившееся, «Политех».

— Не возражаю. Заодно и песенки свои с танцами встроишь в структуру НПО, хотя тогда это уже будет научно-художественное объединение…, - и Горбачев погрузился в раздумья.

Я ему помог:

— Не будем ломать сложившиеся структуры, раз написано НПО, значит будем считать его НПО. В конце концов народная поговорка говорит, что хоть груздем назови, только в корзинку не клади.

— Хорошо, все детали получишь у Владиленыча, — тот согласно кивнул головой. — А у меня сейчас на повестке дня борьба с пьянством, Сережа, смертность растет, сеть ЛТП ширится, с этим надо что-то делать.

— Михал Сергеич, а может не надо начинать свое правление с сухого закона?

— Почему? — хмуро спросил он.

— Так ведь мировой опыт… самые известные случаи применения на практике сухого закона, это в России с началом Первой мировой и в США в 20-х годах — ничего хорошего ни там, ни там оно не принесло, в России революция случилась (нам же не нужна сейчас новая революция, верно?), а в Америке начался дикий разгул преступности, мафия именно в те годы и зародилась. В конце концов власти везде отменяли этот закон с позором для себя.

— А что ты предлагаешь? Народ же спивается, так дальше продолжать нельзя…

— Надо действовать не хирургическими метода (ножик в руки, вжик-вжик и готово), а терапевтическими — наглядная агитация, пропаганда здорового образа жизни, плавное повышение цен наконец на крепкие напитки с одновременным снижением их на вино и пиво. И если уж нужна какая-то кампания, укрепляющая позиции властей, то лучше переключиться на борьбу с курением, от табака не меньше людей умирает, чем от водки.

Горбачев прищурился.

— Я тебя услышал, но ты меня не убедил — все-таки надо вырвать с корнем это зло.

Ну вот, процессы кажется начинают разворачиваться и углубляться, уныло подумал я.

— Ну если у тебя больше нет вопросов… — сказал Михал Сергеич.

— И еще одну минуту, если позволите, — сказал я. Владиленыч глянул на часы и кивнул, минута пошла.

— Написал сценарий фильма, который взорвет весь кинематографический мир, зуб даю на отсечение… даже два зуба… отдал его Мише Туманишвили, но там какие-то сложности возникли, дело буксует. Вот если бы с вашей стороны хоть один намек случился, что власти заинтересованы в этом деле, тогда бы все и закрутилось. А фильм будет такой, что и на Оскар не стыдно представить, это я вам твердо обещаю.

— В двух словах расскажи, про что хоть твой фильм?

В двух не в двух, в паре-тройке десятков слов рассказал про «Ее звали Аннет».

— Туманишвили это сын главрежа Большого театра что ли?

— Так точно, Михал Сергеич.

— Не возражаю, Владиленыч, намекни там кому следует что следует. А сейчас, Сережа, извини, у меня американский президент на очереди.

Быстренько откланялись и вышли в предбанник. Там уже стояла американская делегация — Картера с его седой шевелюрой сложно было не узнать, рядом с ним женщина была, очевидно жена.

— Как поживаете, мистер президент? — вырвалось у меня, семь бед один ответ.

— Спасибо, неплохо. Я тебя знаю? — тут к его уху склонилась жена. — Розалин говорит, что видела вас на кассетах, ей понравилось.

— Спасибо, миссис Картер, постараюсь и далее не разочаровать вас.

И они прошли дальше, а мы с Анютой в сопровождении все того же серьезного товарища в серьезном пальто отбыли в направлении Троицкой башни.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке