Ресторанчиков тут и вправду очень много было, но итальянский с гордым названием «Пиккола Италия» был один, не ошибешься. Джека видно не было, так что мы с Аней прогулялись туда-сюда по Уилшир-бульвару, вдыхая аромат цветущих орхидей? Да, наверно орхидей — сложно их перепутать с чем-то другим. А тут и Джек пожаловал, а рядом с ним был бородатый и лохматый в огромных очках и ермолке самый он — великий и ужасный Стенли Яковлевич Кубрик, он был хмур, как туча, и с него градом катил пот, и даже невооруженным глазом видно было, как ему всё вокруг надоело до чертиков…
— Вот дерьмо! — это первое, что мы от него услышали, — у нас в Англии такого вонючего дерьма не бывает.
Мне-то оно было по барабану, я имел немало дел с людьми, у которых были, скажем так, несколько бОльшие способности к чему-либо по сравнению с окружающими (или если по-простому, то с гениями), и все они как один были с тяжелым характером… с непереносимым иногда, чтобы находиться в их обществе, надо было иметь железные нервы и непомерное терпение (и оно у меня имелось), но вот Анечке такое приветствие явно в диковинку показалось и она уставила на него непонимающий взор.
— Стенли, — вступил тут в разговор Джек, — это те самые русские, с которыми я в Китае снимался, и у них есть к тебе дело.
— Да, ты говорил, «Миссия невыполнима» — и название дерьмовое, и кино тоже не лучше… сценарий тупые дебилы писали, а снимали конченные ублюдки… дерьмовое дерьмо короче говоря… ну пошли поговорим, раз у вас дело есть…
— Серж, — приподнял я фуражку, — Серж Сорокалет, а это моя жена Энни, — и она сделала книксен, немного покраснев. — Мы поклонники вашего таланта, маэстро, «Космическая одиссея» это что-то запредельно великое, лучше наверно в ближайшие 200 лет не снимут.
Кубрик пропустил мои комплименты мимо ушей, развернулся и вошел в «Пикколу Италию», мы за ним поплелись.
— Мэтр не в духе? — тихо спросил я у Николсона.
— Не бери в голову, Серж, он всегда такой, и даже еще грубее, выкладывай прямо, что там у тебя к нему есть, это и будет лучшей тактикой.
Сели за столик, что-то заказали, я на это не отвлекался, сказал, чтоб то же самое принесли, что и Джеку, и мы продолжили беседу.
— Мистер Кубрик, — сказал я задушевно, — есть гениальный роман наших соотечественников братьев Стругацких…
— Они евреи? — перебил он меня без церемоний.
— Да, на 100 %, - ответил я и продолжил, — это фантастика про аномальную зону, которая осталась на земле после посещения её инопланетными пришельцами, и зона эта оказалась полна странных и непонятных предметов и явлений, одни полезные для людей, например вечные батарейки или браслеты здоровья, но большинство очень опасные, как так называемый «ведьмин студень» или «комариные плеши». Зону естественно окружили забором из колючки и поставили посты военных, но туда все равно прорываются горячие местные парни, называемые в народе «сталкерами», они всеми правдами и неправдами пробираются в зону и тащат оттуда всё, на что есть спрос на черном рынке. Герой романа как раз и есть такой сталкер по имени Редрик. Но самый главный секрет и главная цель для сталкеров в зоне это таинственный и неуловимый Золотой шар, который по легенде исполняет любые желания того, кто до него добрался. Редрик добирается… и вот по этой книге мы хотим снять кино, но никого, сравнимого по величине таланта с вами, у нас к сожалению нет.
Кубрик побарабанил пальцами по столу, потом отпил пиво из бокала (я сделал то же самое), потом высказался:
— Сценарий есть?
Я вытащил из сумки две папочки и положил одну перед ним, вторую отдал Джеку.
— Конечно, вот он.
— Кто писал?
— Сами Стругацкие и писали, а перевел я.
— Ты еврей?
Дались ему эти евреи, с досадой подумал я.
— На одну четверть, бабушка со стороны матери была родом из Бердичева, — на самом деле не было конечно у меня никакой такой бабушки, но почему бы не сделать человеку приятное, раз уж его на евреях заклинило.
— Там много декораций придется строить наверно…
— У меня есть полномочия заверить вас, мистер Кубрик, что в СССР вам будут предоставлены все условия и доступны любые места для съемок… ну почти любые — например закрытый атомный город Арзамас-16, ядерный полигон в Семипалатинске и полигон Кура на Камчатке, куда приземляются боеголовки советских баллистических ракет, в списке разрешенных есть…
— Семипалатинск это любопытно, — процедил сквозь зубы Кубрик, допивая своё пиво, — а вот интересно, служат ли там евреи?
— Заодно и выясните, — смело пообещал ему я.
— Энни твоя кстати не так уж и плохо отыграла в этой… «Миссии», для её возраста (сколько ей лет? 18 недавно исполнилось), можно даже сказать, что удовлетворительно…
— Короче говоря так поступим, — решительно отрубил он наконец, — я эту твою писульку забираю и полистаю на ночь глядя. Если она не слишком дерьмовая, мы продолжим наши переговоры. Связь через Джека, пока.
И он поднялся и с неожиданной быстротой для его комплекции скрылся за дверью ресторанчика. Я вопросительно посмотрел на Джека:
— По-моему мы ему не понравились…
— Не бери в голову, Серж, всё прошло отлично, обычно он даже и вполовину не так любезен с народом, как сегодня с вами.
— Ты так считаешь? Ну ладно, подождем-увидим…
— Травку будешь? — деловито спросил Джек, вытаскивая черный пакет из нагрудного кармана.
Глава 2
Травку я конечно не стал — не хватало еще потом с товарищами секретарями объясняться на этот счет, Джек на меня немного надулся за это, а мы посидели еще чуток за пастой с пивом и укатили обратно в свой Хилтон… Пэрис на тот момент еще не родилась, так что пиар этой гостиничной сети был вполовину меньше, чем через 25 к примеру лет. Домой на метро решили добираться, дешевле, да и на простых американцев посмотрим вблизи, чо…
Ближайшая станция оказалась тут совсем недалеко — Фармдейл на голубой ветке, а нам надо было на желтую ветку и станцию Маравилью, всего одна пересадка. За два бакса купил 2 двухчасовых билетика и без малейших проблем мы с Анечкой докатили почти до гостиницы, ну минут десять прогуляться это ж совсем недалеко. Да, Желтая, она же Золотая ветка оказалась наземным транспортом, типа легкого метро в Бутово в 21 веке… ну или метротрама в Волгограде. А американцы… нормальные такие американцы оказались, только больше половины либо мексиканцами были, либо афро, как сейчас модно говорить, американцами. Не толкались, не шумели, не приставали, читали себе свои газетки и глянцевые покет-буки. Поезда только все были граффитями исписаны, что было несколько непривычно для советского человека.
По приезду доложился Сизову, Игоревич там тоже у него в номере сидел и всё внимательнейшим образом выслушал, потом Сизов буркнул что-то типа «хорошо», а Игоревич взял меня за рукав и увел на балкон.
— В следующий раз мне предварительно скажи, если такие мероприятия возникнут — Трофимыч конечно хороший человек, но…
— Да понял я, понял, — быстро ответил я, — в следующий раз прямо к тебе и зайду, а к Трофимычу не обязательно.
— Молодец, быстро соображаешь… как там Николсон-то? Познакомил бы…
— Да не вопрос, завтра на премьере и познакомлю. Только как у тебя с английским? Он ведь ни на русском, ни на польском, ни даже на украинском не умеет…
— Не волнуйся, разберемся.
И я ушел обратно в номер, где до вечера инструктировал Анюту, как лучше себя вести на завтрашних мероприятиях.
— Не бойся показаться дурочкой, мужики любят, когда они умнее женщин, а зато бойся оказаться малопривлекательной, вот это точно не простят. Ты в принципе и так достаточно сексуально выглядишь, а уж в этой военной форме вдвойне, но кое-какие хитрости не помешают.
— Это какие например? — спросила она.
— Ну еще и этому я тебя учить буду, сама поди знаешь… не знаешь?… хм, ну слушай тогда — походка должна быть как у модели на подиуме, в одну строчку… и плавно, без подпрыгиваний, как кошка ходит, видела? ну примерно так… еще что?… смейся почаще, можно невпопад, но часто… когда садишься, делай это тоже очень плавно, и ногу на ногу почаще закидывай… взгляд исподлобья, голова наклонена чуть вниз, это многим нравится… пара-тройка шуток совсем не помешает, какие шутки и в каких местах, это я тебе подскажу… когда сидишь, не лишне принимать завлекательные позы… какие? ну смотри…