Я стояла, низко опустив голову и боясь пошевелиться. По щекам текли слёзы, но я не издавала ни звука. Боялась, жутко боялась его. Он ненормальный, бешенный, психопат. Раньше что-то подобное я только в фильмах видела, а сейчас…
— Вопросы есть? — я мотнула головой. — Да ну? И что, даже не интересно в чём заключается твоё послушание? — я подняла глаза в немом вопросе. — Ох, хороша, сучка, — он приблизился ко мне, взял рукой за подбородок и нагло впился в мой рот, пуская в него свои слюни.
Если бы поела, меня бы вырвало. Где-то в глубине души у меня ещё осталось чувство гордости и бесстрашия, поэтому когда поцелуй прекратился, я плюнула ему в лицо, но уже в следующую секунду пожалела об этом.
— Ты охуела, шлюха подзаборная, мразина болотная. Да как ты смеешь? — он въехал мне ладошкой по лицу, так что на мгновение даже в глазах потемнело.
Не удивительно. Я уже сутки ничего не ела.
— Смелая, да? Ну что ж… — С этими словами он подошел ко мне и разорвал одежду, грубо проталкивая руку в мои трусики. Разорвав их, он таки добрался туда. Внутренне я сжалась, но перечить перестала. — Я купил тебя за 7 штук, чтобы ты раздвигала свои тоненькие ножки для меня, когда я захочу, ясно? Стонала от удовольствия подо мной, глотала мою сперму после того, как я буду долбиться в твой рот по самые яйца, поняла? Ты моя рабыня. Захочу — побью, захочу — раздеру на части. Тебя нет, понимаешь? Ты стерта с лица земли, а у твоей Олюшки даже заявление не примут, — он злорадно усмехнулся.
Услышав имя подруги, даже похолодела. Наверяка, он даже знает, где она живёт, но у неё хотя бы родители есть и родственники, там искать будут. А я кому нужна? Одинокая безпризорщица.
— Да пошел ты на хуй, хрыч старый, — видимо, адреналин во мне зашкаливал, потому что инстинкт самосохранения не работал вовсе. Мне почему-то перехотелось быть покорной, я человек, а не животное.
— Что ты сказала? Сука! — он приблизился ко мне, грубо схватил за шею и подвел к столу. Развернул к себе животом, силой надавил на спину, заставив распластаться. Его рука проникла между ног, он больно ударил ладошкой по клитору, так что я дернулась, за что и получила обжигающий шлепок по ягодицам. — Я тебе покажу старого, — угрожающе проговорил он.
В следующую секунду один из его пальцев грубо вошел в меня, стараясь доставить боль. Я больше не дергалась, не могла. Я будто окаменела. Мужчина рассвирепел. Он со всей силы хлестнул меня по ягодицам, ударил по ногам с внутренней стороны, заставляя расставить их шире. В следующую секунду я почувствовала, как внутрь пробирается что-то огромное. Ошутила обжигающую боль, так что аж завизжала, пытаясь вырваться, но меня крепко удержали.
— Стой сука и кайфуй. Стони, стерва, иначе я тебя убью, — я упорно молчала, стараясь абстрагироваться от происходящего. — Стони, — он больно ударил меня по ягодицам, продолжая долбиться в меня, — стони, я сказал, — ещё удар, уже сильнее.
Дальше я не слышала ничего, чувствовала только обжигающие шлепки.
— Стони, — буквально заорал он с остервенением долблясь в меня. Я зажмурилась, но внезапно всё прекратилось, меня схватили за локоть и швырнули на пол. — Стерва, сука, тварь, я что тебе сказал делать, а? — он подошел и больно ударил меня по лицу и голове. — Стонать, мразь. МНЕ. НУЖНО. СЛЫШАТЬ. ТВОИ. СТОНЫ. Поняла?
— Ни за что! — терять мне уже было нечего. У меня получилось. Я абстрагировалась. Пусть лучше убьёт, чем я стану подстилкой и буду делать вид, что мне нравится. Да, я хотела смерти. Зачем жить? Я уже не буду прежней. Никогда.
— Ни за что, говоришь? — зло оскалился он. — Ну что ж, ты не оставила мне выбора. — Слава, — крикнул он. Дверь отворилась, в кабинет вошел мужчина. — Позови парней, живо.
Уже через несколько минут в комнату вошло шесть человек. Этот ненормальный так и остался голый с торчащим членом. Ничего не стеснялся, что ли?
— Ну что, дорогие. Пришло время вам развлечься, — довольно сказал мужчина. — Вот, — он указал на меня, — вам шлюха!
Он уселся в кресло, приняв расслабленную позу.
— Повернуть её лицом ко мне и можете делать всё, что хотите.
— Рамки есть, — спросил кто-то.
— Рамок нет. Можете ебать её куда хотите, бить, заставлять сосать. Проучите эту тупую суку, покажите ей, что еще 5 минут назад дядя Владик был хорошим. Очень хорошим. Она нужна живой, — добавил он. — Приступайте.
Ко мне подошли мужчины, а я с ненавистью уставилась на того, кто был виновен в этом всём. Тварь, он поплатиться, обязательно поплатиться. В этот момент у меня появился смысл жизнь. Месть! А в тот момент, когда эта сволочь, смотря на то, как меня начинают лапать, положила руку на член и начала двигать ею вверх и вниз, желание мести стало сильнее, отчетливее. Оно буквально сжигало меня изнутри.
* * *
В тот день я узнала, что такое секс. О, когда меня трахали куда только можно перед этой мразью, я даже и не думала, что совокупление может быть настолько… ужасно… больно… невыносимо.
Тогда меня познакомили с традиционными и нетрадиционными видами секса. Вначале я стойко сдерживала себя, пыталась не реветь, но уже к концу экзекуции по моим щекам текли слёзы, а я еле стояла на четвереньках. В какой-то момент я подняла голову и увидела, как мой похититель удовлетворяет себя, как он неистово дергает рукой, пытаясь получить разрядку.
О, видимо, у этого урода были свои особенности. Не мог кончить, пока девушка не начнет стонать от удовольствия? Нравится, когда над ней измываются.
Он в упор посмотрел на меня, а я зло оскалилась, облизывая искусанные губы. Было ли мне больно? Невероятно. Меня драли, как какую-то шлюху. Пока два человека пристроились сзади, один впихнул свой член мне в рот, заставляя давиться им, а после — и его спермой. Что делали остальные? Смотрели, лапали, чтобы возбудиться и менялись местами.
Сейчас, лежа в подвале после очередной экзекуции, я чувствовала успокоение. Это звучало странно, но именно здесь, в этом вонючем подвале, я ощущала свободу. Что было сегодня? О, этот урод с каждым разом придумывает новые способы поиздеваться, а иногда — просто разговаривает.
Я уже убедилась в том, что он сумасшедший, по-другому и быть не может. Такие люди просто не могут существовать среди нас. Они настоящие уроды, ненормальные, неуравновешенный, да по таким как он, психушка плачет.
После той первой ночи он больше не звал своих парней, ТАМ он меня тоже больше не трогал. Доктор, пришедший на осмотр после изнасилования, запретил, сказав, что мне нужен покой несколько дней. Даже таблетки прописал и мазь. Он не трогал меня до сегодня. Всего несколько часов назад я пережила такое, что мне могло сниться только в кошмарах.
Сегодня он особенно изощренно измывался надо мной. Разодрал на мне одежду, зафиксировал голову и руки в деревянной гильотине, ноги привязал цепями. Я фактически не могла пошевелиться, но тряслась от страха всем телом.
— Я хочу, чтобы ты расслабилась, ладно, малыш? Давай, покажи, что ты шлюха, прояви себя. Получи удовольствие, поверь, я знаю, как его доставить тебе.
— ПОШЕЛ. ТЫ. НА. ХРЕН, — четко выговорила каждое слово.
— Ах ты сука. Ну что ж, тебе же хуже, — он ударил меня по лицу. — Ты не выйдешь отсюда, пока не кончишь, ясно? Не выйдешь, мразь.
На этом он прошел назад, всунул пальцы в меня и начал быстро двигать ими. Чувствовала ли я удовольствие? Ни капли. Меня выворачивало наизнанку, я хотела плакать, я хотела орать от того, насколько мне было противно. К пальцам прибавился вибратор, который он удобно зафиксировал на клиторе. Внутри нестерпимо жгло, я тряслась от неприятного мне жужжания вибратора, который только раздражал, а не приносил удовлетворение.
Я надеялась, что кончу, я так хотела этого, чтобы всё закончилось и меня хотя бы на этот раз оставили, но… не смогла. Меня трясло от боли и отвращения, я ревела и брыкалась, пока меня долбили пальцами. Сколько длилась эта экзекуция, я не знала, наверное, не менее часа, потому как вскоре я нестерпимо захотела в туалет, и каждое движение только прибавляло уверенности в этом.