— Смотри, Матвей, ты просто её учитель, ясно? Узнаю о чём-то большем… пристрелю обоих, усёк?
Именно после этого Матвей понял… не расскажет… ни слова, потому что боится за её жизнь. У него была план: подставить Влада. Доступ к документации у него был, да у него ко всему был доступ, правая рука, как никак. После смерти девушки Влад отстранил его. Выплатил неплохую компенсацию и убрал с пути, сказав, что в его услугах больше не нуждается.
Учуял противника… мразь.
Деньги Матвей взял, намереваясь отомстить, вот только ни одной лазейки к этой мрази, уже будучи вдалеке от него, не нашёл. Ничего. Всё настолько чисто, что не подкопаешься. И под Градова рыл, под скотину, регулярно поставляющую девушек не только для Влада, но и на продажу. Ничего! Чистый бизнес, ликёро-водочные заводы, кондитерские, пекарни, всё как у всех, но только на первый взгляд.
Матвей знал, откуда там ТАКИЕ бабки. Продажа девчонок за границу приносила охерительные доходы. Удалось найти девственницу? Не менее двадцати тысяч долларов только одна, обычных можно было продать за десять или пятнадцать. Вначале это не нравилось Матвею, а потом он привык, ожесточился, стал чёрствым, привык к такому и мог спокойно торговать живым товаром.
После Оли уже не смог бы, да ему и не дали. Влад, вероятно, заподозрил Матвея в неверности, понял, что девушка не просто так покончила с собой, не зря разбила голову, значит, был толчок. После того, как его отстранили, он ещё около полугода ждал удара в спину, ждал расплаты, но… ничего. Влад вёл свой бизнес вдали от него, звал на приёмы, просил помощь, когда было нужно, и вёл себя так, будто ни о чём не догадывается.
Ещё год после смерти Оли и вида её разбитой головы Матвей просыпался в холодном поту. Он регулярно отрывался в клубах, создавая видимость веселья, никогда не уезжал один, но ни разу не притронулся к девушкам.
Через год он пытался, пробовал, но… ничего. Как только он находился рядом с девушкой, в памяти всплывал вид Оли с разбитым черепом. Если до этого чего-то и хотелось, то после ничего. Только напившись, он мог кое-как трахнуть девушку и кончить. Матвей мог на пальцах пересчитать, сколько раз за пять лет он вообще занимался сексом. А сейчас вот обучить. Как, если он не в состоянии? Да и характер уже не тот. Рядом с этой Соней ему становится всё сложнее сдерживаться, потому что все эти года он далеко не был хорошим, да и вообще таковым не был, только с Олей то короткое время, что ему выделил Влад.
* * *
Я дико злилась, потому что не понимала мужчину, который меня забрал от Влада. Мне было неясно, чего он от меня хочет, почему ничего не рассказывает. Ещё и этого мозгоправа привёл. Нет, я не имела ничего против психологической поддержки и ясно осознавала, что она мне необходима, но не сейчас. На данный момент я чувствовала себя в относительной безопасности. Нет, я понимала, что Матвей из той же песни, вот только он явно не Влад и, возможно, сможет помочь.
Я непроизвольно вздрогнула, услышав звук отворяемой двери. Только бы снова не подумал, что я боюсь. Матвей зашёл в комнату, но не спешил нарушать молчание. Не говорила и я, ожидая, что он скажет. Если и на этот раз будет пургу нести — запущу в него чем-то тяжелым. Вон ваза есть. Подойдёт.
— Нам нужно поговорить, — наконец-то он нарушил молчание.
— Да ну, правда? Я твержу это уже несколько дней.
— Соня, мне не до шуток. И мне, блять, пиздец как сложно сейчас с тобой разговаривать, — он запустил руку в волосы.
Заметила, что он нервничает, ему явно не по себе.
— Матвей, я бы хотела, чтобы вы мне рассказали всё.
— Почему ты отказалась от помощи Дениса?
— Я не люблю, когда мне лезут в душу: это — раз, а во-вторых: мне бы хотелось правды, а не наведения порядка в моей голове. Надеюсь, исчерпывающе ответила?
— Послушай… Я тебе всё расскажу, но прошу тебя не нервничать, не начинать истерику. Мы попытаемся найти решение вместе, ладно? — да уж, вот это заставил не нервничать.
В моей душе таки заскребли кошки, но я упрямо кивнула, надеясь, что ничего такого страшного не случилось.
— Ты пробудешь у меня примерно месяц. Это хорошая новость.
— А после?
— Тебе придётся вернуться к Владу, — я уставилась на него.
— Зачем тогда я здесь на месяц?
— Понимаешь, Влад ищет девочек для сексуальных утех. Он любит, когда они его боятся, но вместе с тем хочет, чтобы они орали от его ласк.
— Да я это заметила.
— Тебя он не смог покорить. Я не знаю, насколько всё плохо, но видимо ты вообще на него не отзывалась, если он велел забрать тебя.
— А были те, кто отзывался?
— Конечно. Против природы не попрёшь.
— Против какой, блять, природы? — я не смогла описать всё своё возмущение без мата.
— Когда вы… эмм… были вместе… ты вообще ничего не чувствовала?
— Почему это? Чувствовала. Омерзение, боль, ужас, желание отрезать его член и отдать собакам, а ещё дико хотелось отомстить.
— А желания? — Матвей замолчал, видимо, раздумывая как сформулировать вопрос. — Когда он… тебя трогал… тебя это не возбуждало?
Я рассмеялась. Впервые с момента моего похищения я искренне рассмеялась. Он серьезно? Не возбуждалась ли я? Какой там!
— Я сказал что-то смешное?
— Какое возбуждение, Матвей. О чем ты, — решила говорить на "ты", обсуждаем не реферат и не пересдачу, некогда проявлять уважение. — Я его боялась, а о возбуждении не могло быть и речи. Я в принципе не знала, что это. Мне было… больно, особенно когда он меня бил и лишил девственности. А потом ещё те мужчины, — я вздрогнула, почувствовав их мерзкие прикосновения.
По щеке потекла слеза, но я тут же её смахнула.
— Я не чувствовала ничего хорошего, — голос предательски дрогнул. — Я хотела убежать оттуда, отомстить ему, не знаю, убить, заставить мучиться, — по щекам ручьем текли слёзы. — А потом… потом я просто хотела сдохнуть. Умереть. Ну и потом пришёл ты. Зачем ты меня забрал? Что тебе нужно? Что ему нужно?
— Он хочет, чтобы я научил тебя отзываться на его прикосновения, чтобы ты чувствовала желание и покорилась ему, — я в ужасе уставилась на него. — Ему нужна рабыня, Соня, покорная девочка, готовая испытывать боль и получать от этого наслаждение.
Я не верила своим ушам. Боже, я предполагала всё, что угодно, но не это. Я даже и близко не думала, что всё может быть настолько плохо. ОН. ДОЛЖЕН. МЕНЯ. ОБУЧИТЬ.
— Мы что-то придумаем, правда?
— Соня, — он покачал головой, — у него моя мать. Я не могу не выполнить его просьбу, но я попытаюсь сделать так, чтобы тебе не пришлось возвращаться.
— Боже. То есть ты будешь меня «обучать»? — от последнего слова меня передёрнуло.
— Да.
— Когда?
— В идеале сегодня, но я дам тебе ещё пару дней, чтобы свыкнуться с этой мыслью.
— Нет.
— Соня…
— Сегодня. Давай сделаем это сегодня.
— Ты уверена?
— Нет, не уверена, но… зачем откладывать?
Действительно, что дадут два дня, если он всё равно сделает то, что ему были приказано?
— Соня, пойми, это обязательно. Я не могу просто месяц ждать, понимаешь? Он в любой момент может прийти и потребовать результатов, и что я ему покажу? Как ты шугаешься от каждого моего прикосновения?
— В смысле «покажу»? Он будет приходить и… смотреть?
— Может. Несколько раз за месяц у него может возникнуть такое желание, но ты его видеть не будешь.
— Тебе тоже… нравится унижать?
— Соня, я такой же как он, я долгие годы был его правой рукой, продавал девочек в рабство, для меня они были живым товаром, не более, продал, получил деньги, забыл. Я не занимаюсь этим сейчас, но я такой же, понимаешь? Я не добрый, Соня, я такая же мразь, как, но… унижать женщин не в моём стиле.
— Ты будешь меня бить?
— По его требованию придётся. Я хочу, чтобы ты знала, что тебя ждёт. Я не буду тебя насиловать, не буду бить, когда здесь не будет его, понимаешь? Всё только по обоюдному согласию, — он встал.