— Кроме русской девки, что ещё ты можешь нам предложить? Я хочу много долларов. У тебя есть доллары, парень?
Один из пиратов сорвал с меня майку вместе с лифчиком от купальника, оголив грудь. Раздался дружный хохот, улюлюканье и свист. Это было унизительно, тошнотворно, дико! В яростном исступлении, я укусила одного из них за руку, толкнула другого, за что в ответ получила пощечину, хлесткий и сильный удар по лицу, но почувствовала удовлетворение, ощутив вкус чужой крови на зубах. Можно сказать, что от ужаса происходящего, я немного сошла с ума. Эта сцена вызывала физическое отвращение. Прикрыв голую грудь длинными волосами, я вздернула подбородок. Сдохну, так хоть с честью. Русские ведь не сдаются, мой дед когда-то не сдался, и я не буду. На какое-то время цирк уродов оставил меня в покое. Пираты увлеклись, смотря, как их главарь мастерски издевался над Искандаром.
И только один из них сверлил меня взглядом. Не смеялся и не улыбался, говорил мало и аккуратно, слушал и смотрел крайне внимательно. Маски из платка уже не было, и я узнала глаза. А затем как-то сникла. Почему-то мне было легче стоять с голыми сиськами перед толпой этих пиратских аборигенов, чем перед ним одним. Это был тот самый пират, который промолчал обо мне, первым обнаружив в шкафу. Он выглядел иначе. Ничего от азиатов в нем не было. Напоминающий то ли испанца, то ли итальянца, он был очень загорелым, широкоплечим, на голову выше всех остальных. Его подбородок скрывала густая темная щетина, почти борода, а правая бровь рассечена. Он никак не реагировал на происходящее, разве что взгляд умных карих глаз становился все более твёрдым и жёстким. Своим глубоким взором пират резко отличался от беззаботного пустоголового красавца, что затащил меня на проклятую яхту и впутал в это дерьмо.
Он неторопливо и очень плавно наклонился, и поднял с палубы ракушку, что волной зашвырнуло на борт яхты. Глядя на меня исподлобья, пират аккуратно бросил ее в океан. Никто не обратил на это внимания, а я догадалась. Мой мозг работал лихорадочно, в режиме крайней истерии; они меня не связали, увлеклись Искандаром. Кажется, ему сломали кисть руки, наступив подошвами тяжелых ботинок. Он визжал, захлебываясь собственной слюной, а я спиной медленно перемещалась к краю лодки.
Карие глаза неустанно следили за мной. Он никому не сообщил, о том, что я пытаюсь сбежать, только смотрел жадно и оценивающе. И когда я достигла борта лодки и перегнулась, он так и не двинулся с места. Теперь я поняла, зачем он сказал снять жилет, тот бы стал слишком яркой мишенью в темноте и тянул бы меня к поверхности. А нужно было спрятаться под водой.
Я больно ударилась о водную гладь. В мутной воде ничего не было видно. Я понимала, что мне конец, невозможно спастись в океане, но все равно отчаянно гребла. Слышала глухие звуки, что свистели с разных сторон от моего бултыхающегося в неспокойных водах тела, но продолжала бороться. Силы были на исходе, я задыхалась, нуждаясь в кислороде, выныривала, хватая порцию воздуха, и снова шла вниз. Меня чудом не пристрелили, и я не останавливалась. Было темно и страшно. А я не умела плавать настолько хорошо, чтобы куда-то доплыть. Да и куда плыть? Океан был чёрным, волны бросали меня, накрывали, а я захлебывалась.
Но далеко уплыть не удалось, довольно быстро меня схватили за шею и потащили обратно.
Глава 5
Меня швырнули на мокрые доски палубы, как мешок с мукой или картошкой. Больно ударившись головой, я отползла к мачте. Вода и усталость сделали тело неподъемным, глаза закрывались сами собой. Я очень вымоталась. Мне казалось, что сейчас просто сдохну. Сердце колотилось в груди, точно пойманная птица, норовящая вырваться из клетки. Я ползла и после меня оставался мокрый след. Яхту качало, огромные тёмные волны заливали палубу через борт, как чернила. И небо было чёрным, сплошь усыпанное звёздами. Пираты смеялись надо мной, как над слепым котёнком, что ползал по полу, тыкаясь то туда, то сюда в поисках мамаши. Главарь крикнул что-то в сторону совсем ещё молодого индонезийца. Передо мной возник юноша лет семнадцати, почти мальчик, невысокого роста, хрупкого телосложения и с детским лицом, обрамленным чёрными грязными волосами. Он должен был привязать меня к столбу мачты, так, чтобы я не могла больше сбежать.
А потом я увидела Искандара, вернее его тело… которое даже не удосужились выкинуть за борт, оно каталось по палубе, то в одну сторону, то в другую. Я попыталась встать, пират меня прижал к мачте, но колени подкашивались. Ноги стали ватными, сердце ухнуло вниз, в желудок, потому что меня затошнило от страха, а в груди образовалась пустота. Чувствуя полную безысходность, я позволила себя связать, понуро повесив голову.
Но вдруг мальчишку, который возился с веревками, откинуло в сторону.
— Надо было плыть к нашим лодкам, что привязаны за яхтой, — присел возле меня бандит с карими глазами, и дернув верёвку, накрутил её вокруг моих запястий.
Ох, он дает мне советы, какая прелесть. Поздновато, по-моему. Я знала одно, что когда жизнь слишком сильно кусается, единственное спасение — злость! Она дает силы и мотивацию.
— Ненавижу вас всех, хочу, чтобы вы сдохли! Я историк, я русская, я первый раз здесь. Мне насрать на ваше дерьмо!
Он толкнул меня в грудь, с силой удерживая на месте, и начал говорить, плюясь словами:
— Если ты не возьмёшь себя в руки, то умрёшь.
Он был совсем близко, вторгся в мое личное пространство. И моя реакция на него была странно неуместной. Привлекательный темноволосый ублюдок с густой щетиной и рассечённой правой бровью, не должен волновать мое тело; подобное возбуждение, в этой жуткой ситуации нездорово, поскольку создаёт дисбаланс. Мне нужно придумать план побега, а не запутаться и размякнуть окончательно. Теперь он хмурился и изучал меня, будто я была неведома зверушка. Между бровей залегла глубокая складка.
За время пребывания на палубе в кругу пиратов, я поняла одну вещь. Эти люди только назывались организованной группировкой, на самом деле, они ей не были. Большинство вело себя как идиоты, впервые получившие в руки оружие. С дебильным гоготом пираты спустились в трюм, забыв обо мне и этом темноволосом, высоком мужчине, который на самом деле ослабил узел, завязанный предыдущим пиратом. Он смотрел на меня очень внимательно, как делают молодые собаки, стараясь запомнить новые видения и запахи. И вдруг он поднял руку. Пират провёл пальцем по моему лбу, по векам, съехал им по носу на самый кончик, и, наконец, прикоснулся к моей нижней губе, чуть приоткрыв её. Его тяжёлый взгляд сверлил меня насквозь, проникая сквозь кожу и кости. Я вздрогнула, почувствовав прикосновение шершавых пальцев, и изумлённо смотрела на пирата. Что он делает? Он желал меня спасти или закопать ещё глубже?!
— Помоги, я вижу ты не такой как они…
Позади сидевшего передо мной на корточках пирата раздался громкий смех, и он встал, обернувшись. На вид главарю этой банды было больше сорока, на окружающих он старался смотреть с превосходством, наверняка, считал себя самым умным. Но, судя по поведению всех остальных, скорее всего, так оно и было.
— Давай, девочка, я тебе кое-что расскажу про моего «брата» Антонио.
Значит, его звали Антонио, никакими братьями они, конечно, не были.
— Он убил больше нас всех, девочка, — гнилые желтые зубы маячили прямо перед моим лицом, ему нравилось шокировать. — Двести два человека, одним разом, — он ударил ладонью о ладонь. — Хлоп и нет. Слышала про взрывы на Бали, десять лет назад? В двадцать три часа около входа в ночной клуб, где проходила дискотека, сработало первое из двух взрывных устройств весом около одного килограмма. Это очень много взрывчатки, кошечка. Спустя четверть минуты, когда люди начали в жуткой панике покидать зал по пути к бару, произошёл взрыв второго самодельного взрывного устройства в салоне оставленной на парковке «Фольксвагена». Вес — более центнера, — он снова улыбнулся.