— Да не даст он денег! — махнула рукой Регина и недовольно хмыкнула. — Удавится того и гляди за лишнюю копейку, что прошла мимо его ресторана. — Авансом так точно не даст. Выгода ему, какая? Быстрее с клиникой договориться об отсрочке, чем с ним.
Я понимала, что в итоге Ильнур мог от меня затребовать. Но и не такая уж я конфетка, как Марина, Лариса или Лиля. Станется с него просить его ублажать, нагрузит меня черной работой, как Золушку, и буду впахивать за гроши, как бесплатная рабочая сила.
— Может быть, ты и права… — тяжело вздохнула и бодро зашагала по улице, все равно обдумывая этот вариант.
— Ты к ней? — спросила Регина.
— К Лизе, да, — мы подошли к невысокому ограждению, за котором скрывалась моя душевная боль. — Так охота увидеть ее прежней здоровой и озорной девочкой, — призналась я грустно. Перед глазами возник образ маленькой девочки с голубыми глазами и русыми вьющимися волосами.
Действительно, последние полгода были ужасными, и наполненными лишь бесконечной беспросветностью и стремлением найти недостающие деньги. Нет, надежда внутри все еще теплилась, я верила, что собрать сумму получится, но, когда обиваешь чужие пороги и получаешь от ворот поворот, энтузиазма бороться это не прибавляет. А когда ещё полтора месяца нас направляли от одного врача к другому и ставили неправильный диагноз… Что уж говорить. Нервы были на пределе. У всех. И лишь на личике сестры не отражалось и тени страха. Она была искренне рада, когда я приходила и навещала ее, мечтала о том, что скоро вернется домой и постоянно просила показать ей фотографию цветущих абрикосов.
После визитов к Лизе я еще полдня прихожу в себя, и мне ничего не хочется. Сложно объяснить, но, когда несколько месяцев назад жизнь казалась тихой и размеренной, строились планы на будущее, и вдруг в один день все рушится, как карточный домик… Такие трудности ломают. Прежде, чем ты снова найдешь в себе сил войти в привычный ритм жизни, проходит много дней в переосмыслении жизни и бессонных ночах. Сегодня на смену я заступала, трясясь, как осиновый лист. Потому что после того, как отработаю свои часы и насмотрюсь на пьяные и довольные лица посетителей, решила, что подойду к Ильнуру и попрошу денег. Конечно, мама, прознав о такой самодеятельности с моей стороны, в восторг не придет. Но я давно уже принимала решения сама. Много чего утаивала от нее, чтобы она не переживала и не нервничала по пустякам. Хотя, мне кажется, и без слов понимала, что мне не сладко приходилось на работе у Ильнура.
Пока я разносила заказы, а после еще убиралась в заведении, думала о том, что хотела бы рисовать, чем ходить между столами. После мыслей о выздоровлении Лизы это была вторым по значимости приятным времяпровождением. Я старалась не обращать внимания на громкий смех и веселье в заведении, которое бы, будь благоразумным человеком, обходила десятой дорогой. Но понимала, что никуда больше не устроюсь, а деньги мне сейчас были крайне необходимы. Люди потихоньку разошлись и я, убрав последний столик, навела порядок в зале и пошла в кабинет Ильнура. Тот всегда засиживался на работе допоздна. Не удивлюсь, что кто-то из девочек ублажал этого похотливого старикана и получал «премию» к обычному жалованию.
Постучала в кабинет и услышала тихое «Войдите», облегченно выдохнула, что не «помешала» ему. Вошла и взглянула на мужчину, тот сидел в своем кресле за столом и с задумчивым взглядом смотрел в экран телефона. Нет, конечно, мужчина был далеко не дурак, чтобы давать мне денег просто так или авансом. Но и я тоже многому чему научилась в этом месте за последние месяцы работы. А в частности, скалить зубы и настаивать на своем. Без этого, увы, сложно жить, а болезнь Лизы и безразличие многих людей сделало меня несколько тверже. Внутри я оставалась ранимой и неуверенной девушкой, но теперь все это скрывалось за непроницаемой и бесстрашной маской.
— Таисия, что-то случилось? — он вопросительно поднял брови.
Когда я говорила, что мне не поступали предложения интимного характера, я немного лукавила. Ильнур ничего лишнего себе не позволял и против воли меня ни к чему унизительному и постыдному никогда не склонял и не принуждал. Но разговоры о том, что у меня могла бы быть совсем другая жизнь, ответь я на внимание того же самого Багрова, иногда заводил. И получая от меня очередной отказ, прикрывался словами, что знал моего отца, потому и относился ко мне с неким снисхождением, держал на работе, да еще и терпел все мои причуды и упертый характер. Вот и сейчас я была уверена, что еще раз напомнит мне обо всем этом, но, тем не менее, я отступать не собиралась. Постараюсь призвать его к разуму или, на крайний случай, вызову жалость, но все равно попрошу денег. Да, было крайне неудобно, противно, низко, и в общем, претило всем моим принципам так поступать, но лучше я потом буду раскаиваться в одиночестве, жалеть об этом разговоре и жалкой попытке выпросить денег, чем увижу маленький гроб и угасающую мать.
— Да, случилось. Ты знаешь, что у нас в семье беда и нам нужны деньги. Мы никак не доберем всей суммы. Лизе нужна операция, и клиника ждет от нас согласия, чтобы ее провести. Нам не хватает ста тысяч рублей, — в лоб выпалила, смотря прямо в его лицо.
Мужчина сощурил глаза и откинулся на спинку кресла. На самом деле нам не хватало большей суммы, но я специально озвучила меньший ценник. А сто тысяч, на крайний случай, возьмем тот самый кредит, который одобрили матери в банке.
— И? — спросил он, прекрасно понимая, что я сейчас потребую эту сумму.
— Мне нужны деньги. Я готова работать у тебя столько, сколько ты захочешь…
Какое-то время Ильнур молчал и пристально смотрел мне в лицо серьезным взглядом. Затем поднялся с кресла и хищно улыбнулся.
— Девчонки говорят, что ты все еще девственница? — вдруг спросил он, а я непроизвольно дернулась от этого вопроса, но невозмутимая маска не слезла с моего лица.
— Она самая, — сжав плотно челюсти, выплюнула я. Как и предполагала, начнет сейчас «сватать» мне Багрова. Девчонок подкладывал под него, чтобы быть к тому ближе и налогов платить меньше. Может еще что-то мутил, откуда я могла знать всех подробностей?
— У меня завтра приезжают гости из Москвы…
— Я не буду ни с кем спать! — я сверкнула гневным взглядом и сразу обозначила свою позицию.
— Ты дослушай, а там сама подумаешь и расставишь приоритеты. Но просто так денег я тебе не дам. Ты вообще видела, чтобы я раскидывался ими просто так? Я не благотворительный фонд!
Я не шелохнулась. Но в эту минуту пожалела, что пришла к нему. Лучше бы поехала домой и еще раз обо всем подумала, прежде чем отправляться с такими заявлениями к мужчине. Наверное, я достигла крайней точки отчаяния, раз пришла к нему в кабинет…
— Приезжает один состоятельный человек вместе с сыном.
— Хоть с двумя дочерями! — огрызнулась я в ответ, понимая все его намеки, и в какую степь он сейчас заведет разговор.
— Они очень обеспеченные люди. Очень, — деловито и важно подчеркнул Ильнур, — а мне нужна их помощь и связи. Думаю, ты могла бы понравиться его сыну. Он красивый молодой человек, наследник крупного бизнеса…
— Я правильно понимаю, ты предлагаешь мне сейчас подлечь под этого парня ради твоей выгоды?
— Это ты ко мне пришла и просишь выгоды. Я давно предлагал тебе варианты. Но спокойно принимал все твои отказы. Вон Багров знаки внимания тебе оказывает, а ты нос воротишь…
— Я не согласна! Я говорила о работе в ресторане, а не в одной из его комнат на протяжении всей ночи. Этой грязи я и так насмотрелась и не хочу принимать в ней участие! Ни с Багровым, ни с влиятельным гостем из Москвы! — внутри меня клокотал гнев.
— В таком случае мой ответ — нет. А у тебя ночь, чтобы подумать. Я даю тебе пятьдесят тысяч за ночь с сынком и оплачиваю перелет в Москву и обратно для твоей матери и сестры, и считай мы в расчете, а там я сам все обыграю, как мне нужно. Они асы в ресторанном бизнесе, и мне их связи нужны позарез… Откажешься ты, согласится Лиля или Лариса. За куда меньшую сумму. Уж они точно воротить нос не станут.