— Ма-аау!
На колени прыгнула пушистая белая кошка и яростно сверкнула зелеными глазищами.
— Лола, шла бы ты. У меня голова сейчас треснет, как орех и… Лола?!
Фрида вытаращила глаза. Дошло, что кошка мяукает. МЯУКАЕТ! А ведь ведьме полагалось понимать «речь» оберега! Фрида откинула черные волосы с лица и щелкнула пальцами. Еще раз. И ещё. Произнесла вслух три заклятья подряд, но магия отказывалась работать.
— Мау! — сердито повторила кошка.
— Нас что, блокируют? — спросила Фрида шепотом, а по спине прошел холодок.
Ох, как неприятно ощущать себя беспомощной!
— МААУ! — подтвердила Лола.
— Черти! — Фрида ударила кулаком о ковер и приказала: — Собирайся. Живо. Мы сматываемся.
****
Через пять минут ведьма Фрида Кощеева, облаченная в черное пальто, торопливо вышла из подъезда многоэтажки на северо-востоке мегаполиса. Волосы цвета крыла ворона в беспорядке падали на бледное лицо, а темные очки прятали воспаленные после бурного вечера глаза. Вышла ведьма налегке. С переноской, в которой сердито мяукала белая пушистая кошка. Лола жаждала высказать негодование и злилась, что ее не понимают. Остальные вещи Фрида предпочла бросить. Подумаешь, «богатство». Можно легко обзавестись новыми, когда магия вернется. А она вернется, если убраться из «зоны поражения», которая вряд ли распространилась дальше, чем на пару кварталов.
— Да ёёёперный театр! — не сдержалась Фрида при виде родного авто.
Вместо навороченной иномарки насыщенного алого цвета на стоянке поджидала побитая сзади Калина. Старенькая и невзрачная. Вообще-то машина изначально и была Калиной, очередным «достижением» отечественного автопрома. Но мощная магия первенца клана Кощеевых легко превратила ее в настоящую «конфетку». В мечту!
А теперь… теперь…
Теперь вместо кареты в распоряжении тыква!
— Черт с вами, — Фрида поставила переноску на переднее сиденье и устроилась за рулем.
Ехать-то надо. Хоть на Калине, хоть на Запорожце. Главное, подальше.
— Маау, — подала голос Лола, едва «тыква» выехала со двора.
— Знаю, мы в полной… ну, ты поняла где, — проворчала Фрида. — Потерпи чуток, моя белоснежная грелка, скоро неудобства закончатся.
Мимо проносились столбы и одевшиеся в золотую листву деревья, кошка лежала в переноске, прикрыв морду лапами, а хозяйка пыталась понять, какого лешего стряслось. Существовало не так много ведьм и колдунов, способных организовать подобный блок. К тому же, нужна не только сила, но и наглость. В шабаше по головке не погладят, коли узнают. Прием из мега-запрещенных. Если только магия не глушится по приказу кого-то высокопоставленного из шабаша.
Ох…
Фрида чуть по тормозам не дала.
А вдруг, правда, шабаш?!
Нет. Не может быть. Она не сделала ничего дурного. В смысле, по-настоящему дурного. Мелкие пакости ближним и дальним не в счет. Этим грешат многие ведьмы. Чай не паиньками уродились. Чтобы в шабаше отдали приказ заглушить магию, нужно наворотить дел по крупному. Основательно покалечить простого смертного, к примеру. За остальные «подвиги» наказывают иначе. Даже за подпольные привороты.
Значит, кто-то действует по собственной инициативе. Но почему?
Фрида блестяще умела портить отношения с окружающими, но всегда чувствовала грань, которую не стоит переходить, дабы самой не отгрести по полной. Не бывший же муженек постарался, в самом деле? Ну да, наколдовала оленьи рога. Ветвистые, шикарные. А нечего было выеживаться и рассказывать общим друзьям, что изменял напропалую. Сам нарвался. И поделом!
— Мау! — снова заголосила Лола, а Фрида выругалась.
Она проехала гораздо больше, чем пара кварталов, а магия не возвращалась.
— Да, зая, проблема серьезнее, чем казалось. Но мы прорвемся. Как обычно. Нагрянем к Анжеле. У нее мега-связи. Поможет разобраться по-тихому.
Фрида собралась, было, сделать крутой вираж, нарушив с десяток правил ПДД, чтобы поехать к давней приятельнице, с которой чудом до сих пор не рассорилась. К той самой, с которой лихо провела вчерашний вечер. Но не вышло. Старенькая Калина резко сбавила скорость и припарковалась у обочины. Сама по себе. Без намека на участие Фриды.
— Ну, блииинский, — прошипела та.
Это нападение? Или всё-таки происки шабаша?
Одно другого не лучше!
Стекло поехало вниз, и перед беспомощной ведьмой предстал невысокий мужчина в черной форме колдовской полиции.
— Кощеева Фрида Романовна? — спросил он ледяным тоном.
«Будто сами не знаете», — вертелось на языке.
Однако вслух ведьма произнесла совершенно другое:
— Она самая.
— Выходите. Вместе с кошкой. Вас ждут.
Фрида подчинилась. Без единого звука. Выбора-то не предлагалось. Откажется, усыпят колдовским пасом и отправят в темницу за неподчинение. Но стоило выйти из авто с переноской, как захотелось юркнуть обратно и вцепиться в руль. Позади калины у обочины стояло другое авто — черный лимузин. Единственный в городе. Принадлежавший женщине, с которой никто из магического рода-племени предпочитал не пересекаться лишний раз. Однако Фрида заставила себя дышать ровно и зашагала к лимузину.
Не дождется мегера слабости. Ни за что!
— Элеонора! Какими судьбами? — поинтересовалась Фрида, устроившись на мягком сиденье и поставив рядом переноску с ерзающей внутри Лолой.
Наверное, стоило поубавить сарказма в голосе, когда говоришь с главой шабаша.
Но иначе Фрида не была бы Фридой.
— У меня для тебя новости, — проговорила Элеонора Корнева — молодящаяся дама, которой в прошлом году стукнуло восемьдесят, и небрежным движением поправила серебристую прядь. Не седую, а именно серебристую.
Авто мягко тронулось, а Фрида, прищурившись, взглянула на спутника Элеоноры — блондина в плаще с высоким воротником.
— Кто он?
Фриду, разумеется, интересовали новости Элеоноры. Не просто ж так лишили магии. Но следовало узнать, с какого перепуга с ними едет этот молодчик, у которого молоко на губах едва обсохло.
— Это Рудольф — мой внук. Он нотариус и призван удостовериться, что все пожелания клиентки выполнены.
Фрида усмехнулась уголками губ. Рудольф, значит. Внук. И откуда в семьях ведьм и колдунов бзик называть детей так извращенно? Чем плохи Павлы или Андреи?
Стоп! Нотариус?!
— Так вот, у меня новости, — повторила Элеонор. — Вчера вечером скончалась твоя бабушка.
По телу Фриды прошла судорога.
Действительно, новость. Она всегда считала, что Изольда Кощеева проживет до сотки. Но вот, поди ж ты. Только летом отметила 75-летний юбилей.
— Ничего не скажешь? — осведомилась Элеонора ядовито.
Фрида передернула плечами.
— Магия не делает нас бессмертными.
А что она должна сказать, если не общалась с бабкой двенадцать лет? По причине, о которой предпочитает не вспоминать. Никогда! Потому что есть вещи, которые невозможно простить. Даже кровным родственникам.
— Не поспоришь, — протянула глава шабаша, а Фрида глянула строго и спросила:
— Меня блокируют из-за кончины бабули? Неужто это ее последнее желание?
Элеонора покачала головой, не слишком убедительно изображая осуждение.
— Почти, — призналась она после паузы. — Изольда включила в завещание «незыблемый пункт». По твою душу.
Фрида сжала зубы крепко-крепко, чтобы не выразиться трехэтажно. Помнила, что Элеонора это дело не любит. Но из ушей едва дым не валил. Сизый! Ну, бабуля! Ну, мегера! Удружила, так удружила! «Незыблемый пункт» имели право использовать только избранные, коей и являлась при жизни Изольда Кощеева. Эти избранные включали в завещания некие требования для кровных родственников. Какие угодно, кроме вредительства себе и другим. Пункт вступал в силу с момента смерти «завещателя». Родственник полностью лишался магии, пока не выполнял желание покойного.
— Похороны завтра, — поведала Элеонора, не сводя с Фриды внимательного взгляда. — Как и вскрытие завещания. Как думаешь, что это за пункт?