Грохот сердца почти заглушает его последние слова.
Я настолько ошеломлена, что даже не могу ничего сказать. А когда могу — выдавливаю из себя:
— Ни-ког-да…
И вскакиваю, резко развернувшись.
Только в тени дома никого нет.
И пусть мне не хочется прослыть сумасшедшей, я понимаю, что была бы счастлива, если бы этот разговор мне померещился.
4
— У тебя в порядке все? — спрашивает Денис, когда мы выезжаем из поселка.
Я смотрю на темноту снаружи, на редкие огни, а потом изгибаюсь, пытаясь увидеть звезды, не открывая окна.
В порядке ли я?
Нет.
Но если я начну говорить об этом, вряд ли смогу остановиться. Не говорить, нет… подыхать, растоптанная, снова.
— Все хорошо, — отвечаю, наконец, глухо. — И правда устала — сама не ожидала.
— У нас такой интересный был разговор, — моментально оживляется Денис, принимая мой ответ будто даже с облегчением, что не пришлось копаться во внеочередном ПМС. — Большая удача была познакомиться с такими интересными людьми и их проектами.
Я отключаюсь.
О бизнес-проектах мой парень может рассуждать часами — и я вполне поддерживаю его увлечение, но сегодня так боюсь, что снова услышу фамилию бывшего, что предпочитаю не услышать вообще ничего.
Хоть понимаю, что это бесполезно.
Каримов уже отравил мое настоящее. Испортил настроение и без того не безоблачный вечер, скомкал прощание с отцом, омрачил поездку домой и отвратил меня от мужских объятий.
Поцелуи и поглаживания Дениса в кровати вызвают не больше эмоций, чем осмотр врача, и, несмотря на мои честные попытки настроиться на близость, вместо пламени я чувствую лишь «пшик». Надо отдать должное моему мужчине — он не ворчит и не отталкивает, напротив, притягивает к себе, обхватывает руками и ногами и засыпает, сопя мне на ухо.
Как правило я не люблю так спать — мне неудобно, затекает все, а стоит повернуться, как я рискую остаться без клока волос — но сегодня даже это воспринимается с благодарностью. Он греет, он рядом, он — надежная величина в моей жизни, мой якорь, за который я снова могу зацепиться, и это уже так много, что постепенно я успокаиваюсь и проваливаюсь в тяжелые сновидения.
Следующие несколько дней проходят по той же схеме — я забиваю себе голову работой, а вечера — готовкой и Денисом, но в пятницу решаюсь таки набрать отца.
— Может… поужинаем? Сегодня или когда там у тебя будет время.
— Майя? Серьезно что ли? Да… конечно! Я пришлю за тобой водителя — во сколько ты сможешь?
Я вдруг понимаю, что первый раз по собственной инициативе пригласила куда-то отца. И что это может оказаться великолепной альтернативой поездкам к нему домой — мы будем обедать где-нибудь или ужинать в городе, и мне не придется терпеть Ирину и ее нападки.
Несколько человек, стоящих на крыльце нашего довольно неказистого бизнес-центра, косятся на меня, когда видят представительный и слишком чистый для мартовской Москвы мерседес и мужчину в костюме, который услужливо открывает мне заднюю дверь. Я же делаю вид, что это все мне знакомо и привычно.
* * *
— Забирать из университета тебя будет мой водитель, золотая.
— Может не надо? Они еще больше судачить начнут… давай он хотя бы за углом будет останавливаться, а?
— Моя женщина будет иметь все привилегии, — мужской голос звучит резко. — И плевать, кто там и что обсуждает…
* * *
Я вздыхаю, поудобнее устраиваюсь на кожаном сидении, внимательно изучая отросшие ногти.
Надо сходить на маникюр, да и парикмахерскую было бы неплохо посетить, но за все это время у меня так и не появилось привычки тратить деньги на женские штучки — жалко. Зарплата не так уж велика. А к моему счету в банке, который завел отец, и пополнял его с завидной регулярностью, я не прикасаюсь. Не могу себя заставить, пусть будут на черный — пречерный день.
Один раз предложила огромную по моим меркам сумму маме — можно было бы и ремонт в квартире полноценный сделать, и машину ей купить — но она так на меня посмотрела, что больше я об отцовских деньгах не заикалась.
Ресторан, перед которым меня высаживают, на вид совсем не пафосный, но даже от каменной плитки на полу здесь тянет огромными деньгами. Отец встает при моем появлении, и сам отодвигает мне стул, улыбаясь довольно:
— Обрадовала ты меня, дочка, звонком своим, — а потом вдруг хмурится. — Или случилось что-то?
— Все в порядке, — качаю отрицательно головой, — просто когда к тебе приезжаю, то народу вокруг всегда много — будто и не к тебе.
— Я рад… в самом деле рад, — он откашливается будто смущенно и тянется за меню.
Какое-то время мы заняты обсуждением блюд, сервиса в столице — все-таки не зря я закончила профильный институт — погоду и мировые события. Нейтральные темы, которые не вызовут к жизни каких-нибудь монстров.
А потом я решаюсь спросить, но с большой осторожностью:
— Пап… этот твой новый партнер, Каримов. Ты знаешь, что он из Красноярска? Я ведь слышала его фамилию, когда жила там. И не сказать, что с хорошей стороны…
Он смотрит на меня с искренним изумлением, а потом вдруг смеется. Но не обидно совсем:
— И я слышал, дочка. Досье на него не собирал — на таких людей бесполезно копать, биография приглажена так, что можно на госслужбу устраиваться. Но знакомых расспросил. Он бизнес, говорят, жестко ведет, но мужик упертый и умный, мне такой для партнерства и нужен. А ты что… предупредить меня решила? Ну точно Мата Хари, — восхитился, а я поморщилась. — Не беспокойся, я никому слепо не верю, а за переживания — спасибо.
Киваю.
Сказать, что он не только бизнес жестко ведет? Язык не поворачивается. Вот что это мне даст? А отцу?
Чуть принужденно улыбаюсь и перевожу разговор на другую тему.
Мы проводим еще какое-то время в ресторане, и я вдруг понимаю, что совершенно не хочу домой. Денис в очередной командировке на все выходные, холодильник забит едой, а заснуть так просто сегодня вряд ли удасться.
Потому пишу своей подруге, единственной, с кем мне удается поддерживать в Москве теплые отношения:
«Что делает отъявленная тусовщица сегодня?».
«Боги, она, наконец, снизошла до общения со мной! Жду тебя в «Окне»».
5
— Откуда такое количество возбужденных женщин?
Я совсем не тусовщица и от зашкаливающего в баре истеричного веселья слегка напрягаюсь. Такое чувство, что здесь проходит концерт Тимы Белорусских, а я об этом ничего не знаю.
— Совсем от жизни отстала? — закатывает глаза Мариша — Маринка, на самом деле, но она предпочитает более стильное имя. — Канун восьмого марта. Или толп с цветочными вениками вокруг не замечаешь? Теперь понятно, почему на тебе этот костюмчик. Я-то думала ты в училку решила поиграть, а ты просто забыла нарядиться.
Бью себя по лбу.
Ну точно.
С попытками заняться чем угодно, кроме реальности, я и забыла про это праздник. И даже тот факт, что нас сегодня скупо и нестройно поздравляли мужским коллективом, совершенно вылетел у меня из головы.
Делаю мысленную пометку заказать для мамы цветы и позвонить потом обязательно — к ней я лечу через несколько недель, на день рождения, подарков навезу сразу много — и сажусь за крохотный столик, оккупированный Маришей и ее приятельницей Линой, которую я тоже знаю, но не слишком жалую.
Есть после ресторана мне не хочется, да и пить тоже — но я даже подумать не могу, чтобы поехать сейчас в пустоту своей квартиры. Так что терплю и возгласы вокруг, и вульгарные шутки Лины. И просто сижу, рассеяно рассматривая людей и попивая один и тот же коктейль.
— Случилось у тебя чего? — вдруг спрашивает подруга.
— Нет, — качаю головой. Мы познакомились с ней когда я переехала в Москву, и о своем прошлом я ничего не рассказывала — да и никому бы не рассказала. — Просто Денис в командировке, впереди длинные выходные, и я поняла, что хоть как-то хочу развеяться.