— Проклятый Исхан! — простонала я, пряча лицо в ладони.
Скорее всего, мои глаза не всегда были такими. Они менялись в зависимости от ситуации. Может быть, когда я боялась или злилась? И Аббас замечал это, но молчал, предпочитая не расстраивать меня или по иной причине?
Мне непременно следовало разобраться со всем этим, а ответ мог дать только Исхан.
Я встала было на ноги, полная решимости отправиться сейчас же в храм, пусть за окнами ещё властвовала ночь. Шагнула к выходу, прихватив светильник, но не успела сделать и нескольких шагов, когда увидела высокую фигуру, загородившую выход. Мужчина.
— Кто посмел войти в мои покои? — спросила громко и подняла руку, чтобы осветить лицо вошедшего.
Мужчина тут же опустился на одно колено и склонил передо мной голову. Я узнала в нём одного из стражей Вазира.
— Что ты здесь делаешь? — спросила уже спокойнее.
— Повелитель Вазир прислал меня за вами, принцесса! — последовал ответ. — Чтобы укрыть в тайном месте в горах!
Я нахмурилась, догадываясь, что послужило причиной подобному приказу Вазира и тут же, словно спеша подтвердить мои подозрения, воин закончил:
— Войско неприятеля штурмует каменные ворота. Есть вероятность, что враги скоро будут в городе!
Я уронила руку и мои глаза снова вспыхнули золотом. И, кажется, теперь я поняла, почему так удивлённо смотрел на меня иногда Аббас, и почему при нашей встрече после своего возвращения, меня так испугалась Сарнай.
Глава 4
Акрам проснулся от этого странного крика. Сперва он ничего не мог понять, что происходит и где. Дозорный сидел у костра и тоже прислушивался к звуку, принесённому ночью, а когда крик повторился, принц встал на ноги и пристегнул оружие к своему поясу, после чего шагнул к огню.
— Что это было? — спросил его воин. — Этот голос не может принадлежать человеку!
— Это и не человек! — быстро ответил Акрам и одним громкий криком разбудил своих людей. Воины вставали привычно, не ропща и не возмущаясь, хотя им удалось поспать всего ничего.
В шуме шороха по песку, производимых мужчинами, принц на мгновение потерял направление, откуда, по его догадке, раздавался этот крик и некоторое время все было тихо. Он поднял вверх руку, заставляя воинов замереть, а после прислушался.
Сперва до его слуха донеслось потрескивание огня в костре, затем что-то зашептал ветер, пролетевший где-то над головами людей, а потом снова раздался крик, только уже ближе.
— Нужен огонь! — приказал Акрам.
— Мой принц, — запротестовал было Садык, — скорее всего, это степные львы. Нам не стоит мешать их трапезе.
— Ты разве не слышишь кто кричит? — удивился Акрам и повторил своё приказ, после которого воины, запаслись горящим палками и потянулись в темноту следом за своим господином, оставив в лагере троих человек.
Под ногами хрустел песок и сухая земля. Иногда сапоги Акрама путались в густой мёртвой траве, но он едва ли обращал на подобное внимание, торопясь к месту, откуда, как ему казалось, продолжали раздаваться крики, впоследствии перешедший в стон боли, а затем и вовсе стихшие. На смену им пришли другие, более угрожающие, от которых кровь застывала в жилах у неподготовленных людей.
Акрам почти не испытывал страх. Почти... Он боялся только одного, но мысли о таком исходе гнал прочь и стремительно приближался к месту пиршества огромных диких кошек.
Садык позволил себе оглянуться назад и увидел, что лагерь остался вдалеке светить отблесками костров, которые, словно маяки на море в Роккаре, указывавшие направление торговым судам, сейчас светили для его принца и остальных воинов Акрама.
Свет огня в руках людей высветил страшную картину, на которой несколько львиц разрывали нутро бедной лошади. Завидев свет и людей, они не убежали, а лишь оскалили пасти, издавай угрожающее рычание, словно пытаясь предупредить: «Это наша добыча. Мы сами её поймали и не отдадим без боя, так что идите прочь, людишки, если не хотите найти здесь свою смерть!».
— Лошадь! — произнёс Акрам и чуть поднял руку, освещая львиц и их жертву.
— Нам надо уходить отсюда, господин! — сказал ему Камал. — Здесь только одна лошадь и нет людей!
— Именно! — раздражённо проговорил принц. Он и сам понимал, что не стоит тратить силы, убивая этих хищников, но лошадь, как успел заметить молодой мужчина, была осёдлана. И более того, седло было таким, какие используют в Роккаре.
«Это лошадь принцессы!» — понял он и на мгновение его охватил дикий ужас. Что если Тахиру настигли львы и сейчас где-то неподалёку терзают её тело? Или лошадь попросту сбросила её, а после умчалась и девушка лежит на песке, окружённая темнотой и страшными хищниками, бродившими неподалёку. А если она поранилась, то запах крови непременно приведёт к Тахире львиц, подобных тем, что сейчас поедают бедную кобылу в нескольких шагах от людей.
— Тахира! — закричал он, не сдержав чувств. Сердце принца заколотилось, словно бешеное.
Он испугался впервые в своей жизни, но не за себя. За неё. И неожиданно понял, как сильно любит эту бунтарку, варварскую девчонку, слишком сильную и независимую, чтобы с ней можно было обращаться как с теми женщинами, к которым он привык.
— Тахира! — заорал он, дёрнувшись всем телом.
Крики привлекли внимание львиц. Они снова прервали трапезу, и размахивая длинными тёмными хвостами, зарычали предупреждающе.
— Господин! — тихо произнёс Садык, а остальные воины попятились, крепко сжимая перед собой факелы и доставая мечи.
— Мы возвращаемся в лагерь! — скомандовал принц, не заметив, как переглянулись его люди и на лицах их мелькнуло облегчение. Все знали, что степные львы не ходят парами. Они всегда охотятся прайдом, а это означало, что где-то под покровом ночи, затаились ещё такие же твари, схватка с которыми весьма опасна для троих людей. Схватка с такими хищниками в темноте была весьма опасна даже для подготовленных воинов.
— Уходим! — подхватил приказ Акрама Камал и мужчины стали пятиться прочь от страшного пиршества.
— Сейчас возьмём лошадей и отправимся на поиски! — приказал принц, когда львы и бедная лошадь остались позади. Третий воин все еще шагал спиной, освещая дорогу за своим повелителем, опасаясь, что львицы оставили жертву и пустились по следу живой добычи. Но нет. Степь не шелохнулась. Темнота оставалась неподвижна, лишь изредка слуха касалось утробное рычание львиц, вгрызавшихся в мясо убитой ими кобылы.
Привал встретил принца ярким светом костров: оставшиеся воины подбросили в пламя сухих ветвей и теперь поляна, на которой был разбит лагерь, оказалась освещена как днём. Стали видны даже трава и трещины на земле.
Акрам прошёл к своему жеребцу и поправил подпругу, после чего одним слитым движением влетел в седло.
— По коням! — скомандовал он.
— Давайте дождёмся рассвета! — предложил Камал. — Это безумие отправляться в ночь! — воин, как и остальные люди принца решил, что принцессу Тахиру постигла судьба её скакуна, и только принц оставался непреклонным.
— В седла, я сказал! — рявкнул он.
Никто не посмел перечить.
— Садык! — приказал Акрам. — Ты и Камал вместе остаётесь в лагере и поддерживаете пламя, так, что бы мы смогли вернуться на его свет.
— Как прикажете, господин! — поспешил поклониться следопыт, а в глазах Камала мелькнуло явное облегчение: воин не спешил отправляться на гибель даже ради того, кому поклялся в верности.
Оставив лагерь на двоих воинов, Акрам повёл остальных за собой в направлении, откуда, по его предположению, могла прискакать лошадь. Не сдерживая волнения, он стал кричать в темноту, надеясь, что она отзовётся голосом Тахиры и моля всех богов о том, чтобы принцесса оказалась жива. Внутри мужчины разрастался страх чувство ему непривычное и оттого дикое, как и та, из-за кого он его испытывал.
— Тахира! — крикнул он, едва не сорвав голос. Свет горящей ветви осветил лишь землю с клочками пожухлой травы, да какой-то невысокий кустарник с острыми иглами колючек.