Принимаю решение — если дети вернутся… Нет, неправильно — когда они вернутся, я снова стану собой прежней. Найду способ вернуть индивидуальность. Получается, проблема не в том, что Роберт скучный человек. Если кто-то здесь и скучный, то я.
Прячу фотографию Дануша в карман джинсов. Когда Роберт вернется домой, вряд ли будет рад ее увидеть. А вернется он обязательно — по-другому и быть не может.
Поверить не могу, что уснула. Мне советовали пойти в спальню и прилечь, но я отказывалась, хотя в гостиной от переговаривающихся полицейских было не протолкнуться. Но усталость взяла свое — а может, моему измученному организму просто необходима была передышка.
Просыпаюсь оттого, что кто-то громко раздает всем присутствующим инструкции. Приглушенные голоса, полные напряжения и тревоги, сменяются бодрыми, торопливыми.
— Отменить брифинг для прессы! Никаких комментариев, в курс дела будем вводить позже.
Никто не заметил, что я проснулась, но из-за лихорадочной атмосферы остатки сна как рукой сняло. Пустота внутри наполняется чем-то, до боли похожим на надежду. Сажусь прямо. Филиппа поворачивается в мою сторону и обводит комнату взглядом, призывая всех к молчанию. Все послушно затихают и выходят. Филиппа снова садится рядом со мной.
— Хорошие новости, Оливия. Машину вашего мужа зафиксировали камеры видеонаблюдения в Северном Уэльсе. Точно разглядеть не удалось, но, кажется, дети тоже находились в автомобиле. Это было несколько часов назад. С тех пор мы его не видели, но подключили к поискам местную полицию.
Мое первое чувство — облегчение. Дети живы. Слава богу. Но когда осознаю, что это может значить… О нет, Роберт. Только не это.
— Где его видели? Где конкретно в Северном Уэльсе? Вы уверены, что это был он?
Филиппа слышит в моем голосе страх, но хладнокровия не теряет.
— Ваш муж ехал по мосту через Менай, который соединяет Уэльс и остров Энглси. Мы на сто процентов уверены, что это была его машина. Не догадываетесь, куда он мог направляться? С тех пор автомобиль вашего мужа в поле зрения камер не попадал. Это в высшей степени странно.
Филиппа обеспокоенно смотрит на меня.
— Он едет проселочными дорогами, — отвечаю я. — Говорит, глупо путешествовать большими магистралями, когда есть пути намного интереснее. — Не удержавшись, спрашиваю: — Как думаете, Роберт может добраться до Холихеда, ни разу не проехав мимо камеры?
— Понимаю, что вас тревожит. Боитесь, он мог отправиться в порт и сесть на паром? — Филиппа берет меня за руку. — Не волнуйтесь. Наши люди отслеживают информацию обо всех пассажирах. Чтобы попасть в Ирландию, загранпаспорт не нужен, но без документа, удостоверяющего личность, не обойтись. На имя Роберта Брукса билетов приобретено не было.
Филиппа поворачивается и пристально вглядывается в мое лицо, а я стараюсь сосредоточиться на разговоре и подавить нарастающую тревогу.
— По-моему, вы что-то недоговариваете, Оливия, — произносит Филиппа. — У вас есть догадки, где он может быть?
Даже думать об этом не хочу, но невольно вспоминаю нашу первую поездку на Энглси. Роберт показывал нам маяк на острове Южный Стэк, к востоку от Холихеда. Мы стояли и смотрели на море, холодный ветер трепал мои волосы. Я наслаждалась от всей души. Давно не чувствовала такой свободы. Любовалась высоко вздымавшимися волнами, слушала, как они ударяются о скалы. Мысли мои витали где-то далеко, и тут Роберт сказал, что в этом году здесь покончил с собой мужчина — спрыгнул с этих самых скал.
— Самое подходящее место, чтобы умереть, — прибавил он.
Очень хорошо запомнила эти слова. Тогда я растерянно посмотрела на него, но Роберт не сводил глаз с бушевавшей внизу стихии.
— Если когда-нибудь потеряю тебя, сразу отправлюсь сюда, — продолжил Роберт. — В последний раз вспомню тебя среди этой красоты. Ты же понимаешь, что я не смогу без тебя жить? — спросил он.
Но я еще не ушла от Роберта. Неужели он догадался о моих намерениях? Не может быть. Во всяком случае, не представляю, чем могла выдать себя. Закрываю глаза и пытаюсь взять себя в руки.
Из груди рвутся рыдания, и я сворачиваюсь в клубочек на диване, пытаясь облегчить боль и отогнать пугающее воспоминание.
Глава 5
Ожидание невыносимо. Меня мучают сомнения и чувство полного бессилия. Умоляла Филиппу позволить мне поехать на Энглси, пусть даже сама она останется здесь. Но Филиппа настаивает, что местная полиция отлично справится без нас обеих. Они хорошо знают местность. Понимаю, что уговаривать Филиппу бесполезно. От злости и досады по щекам льются слезы. Прижимая к глазам насквозь промокший платок, пытаюсь сосредоточиться, несмотря на шум, и представляю лица детей. Зову их к себе, шепчу слова утешения и ободрения, которых они не слышат.
И тут сквозь рыдания слышу, что интонации полицейских снова изменились. Но на этот раз все по-другому. Ни суеты, ни деловитой раздачи указаний. Такое чувство, будто все собравшиеся одновременно испустили глубокий вздох. Что выражает этот вздох — печаль, уныние или что-то совсем другое — не знаю.
Ощущаю чью-то тяжесть в другом углу дивана. Кто-то сидит, убирая с моего лица прилипшие влажные волосы. Слышу голос, но слова ускользают от понимания.
— Мы нашли их, Оливия. С ними все в порядке. И ваш муж, и дети целы и невредимы. Сейчас они возвращаются домой. Все хорошо.
Судя по голосу, Филиппа улыбается, и я рада, что новости обнадеживающие, но смысл доходит не сразу.
— Что?.. — переспрашиваю дрожащим голосом. — Где они были? С ними точно ничего не случилось?
Филиппа ободряюще сжимает мою руку.
— Они остановились в пансионе на Энглси. По словам вашего мужа, вы часто там отдыхаете. — Филиппа внимательно смотрит на меня. — Все нормально. Успокойтесь.
Единственное, что я в состоянии осознать, — мои дети целы и невредимы и возвращаются домой. Тут замечаю, что детектив Типпеттс собирает сумку. Другие полицейские успели разойтись, остались только Филиппа и Типпеттс. Неужели они тоже сейчас уйдут? Но, когда приедет Роберт, у меня просто духу не хватит встретиться с ним наедине. В панике обвожу взглядом комнату. Филиппа будто прочитала мои мысли.
— Не волнуйтесь, Оливия. Детектив Типпеттс побудет с вами, пока не приедет ваш муж.
Устремляю на нее отчаянный взгляд. От этого человека сочувствия не дождешься, и мне совсем не хочется с ним оставаться.
— А вы не можете задержаться? — спрашиваю я, хотя сама понимаю, как жалко это звучит.
Филиппа смотрит на меня, потом на детектива Типпеттса. Моя просьба явно застала ее врасплох — видно, эту обязанность выполняют полицейские более низкого звания. Но она единственный человек, настроенный благожелательно, и я воспринимаю ее почти как подругу. Наконец Филиппа едва заметно вздыхает.
— В конце концов, что меня ждет дома? Кошка и пара лишних часов сна. Иди, Райан, ты свободен. — Филиппа поворачивается ко мне: — Хорошо, Оливия. Я никуда не ухожу. Останусь с вами.
Не свожу с нее глаз. Должно быть, взгляд у меня безумный. Я растеряна, сбита с толку, но при этом ощущаю невероятное облегчение оттого, что с моими малышами все в порядке.
— Еще успеете подняться наверх и быстренько умыться. Ни к чему, чтобы дети видели маму в таком состоянии, — деликатно советует Филиппа.
Должно быть, и впрямь выгляжу ужасно. На ощупь волосы напоминают спутанную солому. Ноги до сих пор плохо держат, и Филиппа помогает мне встать и провожает до лестницы.
— Справитесь? — спрашивает она.
Я должна, обязана справиться. Когда дети вернутся домой, мне понадобятся все силы. Тащусь на второй этаж, в ванную, и гляжу на свое отражение в зеркале. Глаза красные, вокруг размазана черная тушь, щеки пошли пятнами. Но слез в запасе еще много. Опускаюсь на крышку унитаза и рыдаю от облегчения. Слава богу.
Зачем Роберт это сделал? Что взбрело ему в голову?
Постепенно успокаиваюсь, встаю и пытаюсь хоть немного привести себя в порядок. Чищу зубы, причесываюсь и размазываю по лицу тональный крем, которым пользуюсь крайне редко, но другого способа хотя бы частично скрыть неровный цвет лица нет. С покрасневшими глазами ничего не поделаешь, но будем надеяться, что дети не заметят.