Но я-то слышала, хотя спорить и уличать Сэнара во лжи не рискнула, позволив внести меня в просторный зал на первом этаже, заполненный лишь тишиной и приятной прохладой. На каменных стенах, кроме странных пузатых сосудов с непонятными спиралями внутри, не было ничего. Ни картин, ни гобеленов… даже шкур и голов убитых на охоте животных (последнее меня порадовало). Помимо лестницы, ведущей на второй этаж, здесь были лишь камень, стекло и закрытая деревянная дверь с двумя параллельными стальными полосами.
— Как… пусто.
— Считаешь? — хмыкнул Сэн. — Во времена предков первый этаж никогда не был жилым. Несмотря на всю нашу предусмотрительность, вода часто поднималась куда выше свай. Раньше все дома были такими, сейчас, во времена перемен, традициям следует только Ксэнар, как царь и хранитель прошлого.
Мы направились к лестнице.
— Наводнений больше не случается?
— На моей памяти не было ни одного.
Миновали второй этаж и поднялись на третий.
— Разместим тебя… — протянул Сэнар, рассматривая вереницу однотипных дверей — деревянных и мощных. Надежных.
Недолгие размышления погнали его вглубь коридора, к предпоследней двери.
Распахнулась она легко и тихо, давая мне оценить простой уют комнаты. Здесь не было парчи или шелка, не было дорогого дерева и богато расшитых ковров. Низкую кровать у стены укрывала пушистая шкура, под окном стоял необычный стол из ели, где в трещинах дерева интригующе блестела янтарем застывшая смола… или что-то очень на нее похожее. Массивный стул, комод, легкое кресло на кривых ножках в углу…
Стены вместо привычных мне шелковых обоев были отделаны деревянными панелями, скрывавшими холод камня и являвшимися завершающим штрихом приятной атмосферы.
Сэнар спустил меня на пол, позволяя самой войти в спальню.
— Этой комнатой давно не пользовались, я пришлю кого-нибудь перестелить постель, а ты пока осмотрись, — предложил он, закрывая дверь.
У меня не было сил осматриваться.
Желания тоже не было.
Подойдя к кровати, я медленно на нее опустилась, погладила мягкую шерсть шкуры и облегченно упала на подушку, свесив грязные, израненные ноги на пол.
Я уже и не помнила, когда в последний раз мне случалось спать на такой мягкой и чистой постели. Казалось, это было в прошлой жизни… впрочем, именно в прошлой жизни это и было. В жизни любимой всеми принцессы, а не грязной и измотанной беглянки.
Я уснула, не проверив вместительность комода — вещей у меня все равно не было, не посмотрев даже, какой вид открывается из незашторенного окна, закрыла глаза и провалилась в сон.
Кажется, кто-то заходил, опасливо окликал меня, осторожно тряс за плечо, а не добудившись, оставил в покое… я не могла бы утверждать, что мне это не приснилось. Потому что проснулась я уже в темноте оттого, что меня как раз за плечо и трясли, не желая отставать.
— Рагда. Ну Рагда же…
— Агнэ, ты что здесь делаешь? — просипела я, с трудом открывая глаза.
— Проведать пришла, — созналась она. — Тебя никак разбудить не могли. И на ужин ты не спустилась. А утром, как вернутся совы, еще до завтрака тебе перед отцом ответ держать придется. И для этого нужно будет много сил…
В темноте я видела лишь ее светящиеся глаза, потому сунутый в мою вялую руку бутерброд оказался настоящей неожиданностью. Агнэ не потрудилась зажечь свет, когда пробиралась ко мне… а быть может, просто опасалась, что кто-нибудь увидит огонек в окне и придет проверить, все ли в порядке.
— Что…
— Ешь, — велела она радостно.
— Спасибо.
Я откусила, прожевала первый кусок и ненадолго задумалась.
— Что-то не так? — обеспокоенно спросила Агнэ.
— Откуда у вас хлеб?
Она засмеялась.
— Выращиваем пшеницу, перемалываем ее в муку и выпекаем хлеб. Или у вас это как-то по-другому делается?
Медленно покачав головой, я еще раз откусила от бутерброда. Между мягких ломтей хлеба, политый пряным соусом, лежал щедрый кусок мяса. Он был просто изумительно хорош, и я решила не спрашивать, от чьей тушки его отрезали… не хотелось рисковать. Вдруг ответ мне не понравится и испортит аппетит?
Агнэ легко поднялась с постели, отошла ненадолго к столу и вернулась ко мне с высокой деревянной кружкой, хотя… скорее бамбуковой. В последнем трактире, где я столовалась, еще будучи пленницей, посуда была из бамбука.
Как говорили местные, он хорошо рос во влажном климате, а в тех местах влажности было с избытком.
В этих тоже.
— Чай, — пояснила Агнэ, когда я приняла кружку.
— Ты сказала «когда вернутся совы», что это значит?
— То и значит. Отец велел отправить сов, чтобы они нашли лагерь, о котором ты говорила. И когда утром совы вернутся, пастух сможет подтвердить твои слова.
Я хмыкнула.
Агнэ не допускала даже мысли, что я могла солгать. Это было… странно. Мы познакомились всего два дня назад, но она вела себя так, будто мы росли вместе.
— Пастух сов?
— Да.
Когда я доела бутерброд и допила чай, она забрала кружку, поднялась и предупредительно сообщила:
— Моя спальня находится слева от твоей, следующая же дверь. Ванная — в конце коридора, дверь с латунной ручкой, в нее такой зеленый светящийся камень вделан, ты ее сразу заметишь. Еще я принесла тебе тапочки, они у кровати. Если бы знала твой размер, принесла бы сапожки, их у меня полно.
— Спасибо.
Сейчас царевна была такой взрослой, не видя в темноте ее подростковой угловатости, я не могла отделаться от мысли, что ребенок здесь я.
— Агнэ? — позвала ее негромко, когда она открыла дверь, готовая уходить.
— Да?
— А что ты делала в топях? Зачем ты сбежала из дома?
— Хотела посмотреть, как живут люди.
***
Агнэ оказалась права. Утром меня вызвали к царю, едва я успела отыскать уборную и умыться, сделав для себя невероятное открытие: жизнь эва облегчали водгрей, о котором еще не в каждом городе нашего королевства знали, и канализация.
Перехватив меня в дверях ванной, смущенная девушка в вышитом переднике поверх серого платья, то и дело заправляя за ухо выбившуюся из косы прядь, пробормотала что-то и попросила следовать за ней.
Я подчинилась.
Мы спустились на второй этаж, миновали уютный холл с камином, креслами и шкурой какого-то странного животного на полу, прошли по небольшому коридору и оказались перед двустворчатыми дверями, за которыми скрывалась библиотека.
Стеллажи с книгами не казались нескончаемыми, но выглядели многообещающе заполненными.
У окна, за столом, в свете ленивого рассветного солнца сидел царь. Ксэнар сменил доспех на рубаху и волосы собрал в небрежный хвост, не озаботившись придать себе грозный вид.
Домашний повелитель топей внешне не соответствовал своему жуткому статусу, и это несоответствие будило неясную тревогу. Еще со времен домашнего обучения, мужественно отвоевав себе право пройти хотя бы общий курс зоологии, я поняла одну простую вещь: порой то, что на первый взгляд выглядит безобидным, вполне может оказаться смертельно опасным.
Позади Ксэнара, за высокой спинкой второго пустого стула, стоял эва, совершенно не впечатляющий на фоне жутковато-мирного царя. А рядом с ним, на деревянном подоконнике, сидели две болотные совы. Взъерошенные, сонные и чем-то недовольные, они смотрели на меня полуприкрытыми рыжими глазами. Такими же рыжими, как и глаза незнакомого эва.
— Садись, — велел Ксэнар, кивнув на два стула напротив него.
Стол был обычным для читальных залов — длинным, широким, на четыре места, на краю даже уместилась неровная стопка из нескольких книг.
Я подчинилась. Приблизилась, опустилась на краешек стула и, сложив руки на коленях, приготовилась слушать.
— Лагерь полностью уничтожен. Уцелевших нет, — сообщил Ксэнар, пока мы с совами играли в гляделки. Смотреть на них было куда легче и безопаснее, чем на царя.
Новость эту я восприняла спокойно, даже с неким злорадным удовлетворением. Эти люди пришли к границе топей, чтобы убить меня, но вот она я, живая и отдохнувшая, а где они?..