— Это были монахини-воины, Света, их учили защищать себя. И потом, думаю, имела значение не столько физиологическая девственность, сколько любовь, страсть, рождение ребенка.
— По-твоему, монахиня была застрахована от чего-то подобного? А вдруг в монастырь пришел молодой красивый паломник, и?..
— А на такой случай новым хранительницам говорилось: учтите, любовь будет короткой. Жизнь тоже. И после смерти не будет покоя. Я почти на сто процентов уверен: если бы Маргарет успела отдать кому-то кольцо, это ничего не изменило бы, она все равно стала бы призраком.
— А как же «сильней, чем смерть, любовь»?
— Ну, Света, — поморщился Тони, — ты же не романтичная школьница. Обречь мир на гибель ради нескольких месяцев любви — это надо совсем без головы быть. Думаю, таким кольцо не доверили бы. А Маргарет просто ничего не знала. Потому что получила его не по правилам, случайно.
— Значит, то видение было не от кольца? — наконец дошло до меня.
— Думаю, это было какое-то дьявольское наваждение. Кстати, ты не знаешь, дьявол способен предвидеть будущее?
— Откуда мне знать? Но думаю, что вряд ли.
— Я тоже так думаю. Но о том, что одно из колец оказалось в другом мире у совершенно случайной женщины, он знал, я в этом уверен.
И тут меня словно вспышкой озарило. Я вспомнила это так отчетливо, как будто все произошло только что.
Маргарет и Грейс едут по лесной тропе, сплетничают о Генрихе и леди Латимер. И вдруг откуда-то рядом слышится смех. «Кто это так противно смеется?» — спрашивает Грейс. И в этот момент из-под ног ее лошади вспархивает птица. Большая белая птица с темными крыльями, голубоватой шапочкой на голове, длинным клювом. Я знаю эту птицу! Нет, я не видела ее никогда, потому что не могла видеть. Но я читала о ней, рассматривала фотографии, слышала запись ее отвратительного смеха.
— Тони, это был дьявол, — прошептала я. — Там, в лесу. Птица — это был дьявол.
— Какая птица? — не понял Тони. — В каком лесу?
— На охоте рядом с Рэтби. Маргарет ехала по лесу с приятельницей, ее лошадь напугала птица, и она ускакала. Маргарет осталась одна, увидела, как Роджер убил своего соседа, бросилась наутек, лошадь по тропе выбралась из леса на дорогу, почуяла дым. Дьяволу надо было привести Маргарет из нашего мира в другой, к сестре Констанс. Сначала он как бы предложил ей выбрать между длинной скучной жизнью и коротким счастьем. Заметь, он не сказал «короткой жизнью». Разумеется, Маргарет выбрала счастье, очень уж ей не хотелось быть любовницей или женой короля. А дальше — дело времени. Маргарет поверила, что впереди у нее счастье, и каждый день ждала это самое новое счастье, и как только появился мало-мальски подходящий объект…
— А если бы Генрих все-таки послал за ней?
— Не думаю, Тони. Это Маргарет так казалось, что он глаз с нее не сводит, а на самом-то деле Генрих больше пялился на Кэтрин Говард — помоложе, посвежее, не такая холодная и неприступная. Да и Норфолк всячески старался Кэтрин под него подложить. Нет, дьяволу была нужна от нее именно любовь. Ну, он своего и добился, Маргарет влюбилась, родила ребенка. Значит, кольцо стало уязвимым. И тут получается длинная и сложная многоходовка.
— Понимаю, — кивнул Тони. — Сама Маргарет кольцо уничтожить не может. Она даже снять его не может. Только отдать перед смертью какой-нибудь женщине. Но женщины никакой поблизости нет. Кроме Бесси. А Бесси, я думаю, была с дьяволом на дружеской ноге, как и сестра Констанс.
— Именно! Эта птица… Тони, это была смеющаяся кукабарра. Она живет только в Австралии и Новой Зеландии. Мне было лет десять, я увидела какой-то мультфильм австралийский по телевизору. И там была эта самая кукабарра. Она так мерзко хохотала, что я потом пошла в библиотеку и все про нее прочитала. А потом еще и фильм документальный видела, с настоящей записью ее смеха. Он очень похож на человеческий, и австралийские аборигены считают кукабарру дьявольской птицей. В первый раз, с Маргарет, я не обратила на птицу внимания, хотя смех мне что-то напомнил. Второй раз разглядела ее, но не узнала. И смех никак с ней не связала, подумала, что смеялся Роджер. Или Хьюго. И только сейчас до меня дошло…
Тони встал с кресла, разминая затекшую ногу, и подошел к окну. Он долго смотрел на струящиеся по стеклу водяные змейки, потом повернулся в мою сторону.
— Значит, дьявол привел Маргарет к сестре Констанс, и та устроила для нее целый драматический спектакль, — сказал он задумчиво. — Ах, ты скоро умрешь, такая молодая и красивая. И если тебя похоронят с кольцом, ты будешь проклята на веки вечные, пока не найдется идиот, который это кольцо уничтожит. Ведь если с мертвого тела кольцо не снять, будет точно известно, где идиот должен его искать.
— Но снять его невозможно, только если палец отрубить, — добавила я. — Видимо, первый Скайворт так и сделал. Ну а что происходит с мужчинами, которые надели кольцо, и с их потомством, мы знаем. Одного не могу понять, зачем так сложно? Если дьявол может любому внушить любую пакость, зачем было ждать почти пять веков? Что мешало ему нашептать тому же Роджеру отрубить сестричке палец с кольцом?
— То, что Роджер продал бы это кольцо или положил в сундук, — сказала мать Алиенора, которая вошла неслышно и стояла у двери, слушая наш разговор. Она медленно прошествовала к столу и водрузила на него фолиант в черном переплете. — Только ты, Светлана, могла уничтожить это кольцо. Ты — и никто другой.
[1] (авест.) Ahura-Mazda, «Бог Мудрый» — верховное божество в зороастризме и более древней иранской религии
5. Привет из прошлого
Скрипя зубами, Люси вынуждена была признать, что Эшли О’Киф — достойная замена Джонсону. Когда леди Скайворт спустилась в холл, персонал встречал ее, выстроившись в шеренгу, прямо как в кино.
— Здесь все! — отрапортовала Эшли.
— Спасибо, фрекен Бок, — буркнула Люси по-русски.
Она кратко известила прислугу о том, что произошло с Питером и Джонсоном — по официальной версии, разумеется, — представила всем нового дворецкого в обличье рыжей фурии и недвусмысленно намекнула, что никаких безобразий не потерпит. Персонал брызнул врассыпную, корги, удивленные непривычно суровым тоном хозяйки, — тоже. При этом Фокси попыталась по привычке подкатиться под ноги незнакомке, но та через нее попросту перешагнула, оставив собаку в полном недоумении.
Уже к вечеру жизнь в Скайхилле постепенно начала возвращаться в накатанную колею. Во всяком случае, обед, который Люси унесла в жральню, точно был ничем не хуже обычного. С утра прислуга летала бабочками и скакала белочками, повсюду шла генеральная уборка, а Эшли в кабинете Джонсона выдавала зарплату и занималась поставками. Люси пыталась придумать, к чему бы придраться, но так и не нашла повода. Эта рыжая зараза даже перчатки надела, когда за ланчем наблюдала за лакеями.
— Миссис О’Киф, с сегодняшнего дня за ланчем и обедом никаких слуг, если в доме нет гостей, — распорядилась Люси, отодвинув тарелку. — И возьмите на себя входящие звонки по местной линии. Не хочу больше выслушивать соболезнования и отвечать на глупые вопросы.
— Да, миледи. Может, отправить в бюро по найму заявку на личного секретаря?
— Упаси боже, — поежилась Люси, представив, что за ней по пятам будет ходить какое-то подобострастное чучело и совать нос в ее дела. — Лучше пригласите моего портного из Стэмфорда.
Впрочем, полностью от звонков отделаться не удалось. То ее донимал из Лондона бухгалтер Питера, то секретарша, которая не могла найти какие-то рабочие бумаги. Звонили из банка. Звонили детектив из Лондона и незабвенная Локер. Управляющий Хардинг являлся во плоти — трижды за день. Эшли тоже во плоти, но как привидение — внезапно и отовсюду. Всем Люси была нужна до зарезу и немедленно.
— Ну и заварили вы кашу, леди Маргарет, — едва ворочая языком, пробормотала Люси.
Портрет, мимо которого она проходила, направляясь в детскую, смотрел в мировое пространство и надменно молчал.