Обогнув главный стол, Медор подвел меня к свободному месту справа от Хеллая. Тот поднялся, а за ним и Тэрвин. Взяв меня за руку, герцог объявил:
— Почтенное собрание, позвольте представить вам ниссу Дженну, дочь главного советника несса Медора Саанти. Рад сообщить о помолвке между моим сыном Тэрвином и ниссой Дженной.
Придворные зашумели, как публика в театре во время антракта — гулом пчелиного роя. Не понять, одобрительно или возмущенно. Хеллай указал мне на место между собою и Тэрвином, который во время этого объявления стоял, опустив глаза. Медор сел по левую руку от герцога. Его место было между пышной пожилой дамой с кислым выражением лица и лысым толстяком в ярко-голубом костюме с золотыми шнурами где только можно.
«Места за столом — отдельная песня, — заметил Кай. — Тут строгая иерархия. Хеллай — это как бы ноль. Справа от него сидят дама и кавалер номер один. Слева — дама и кавалер номер два. Сейчас первый номер — вы с Тэрвином. Вон та толстая тетка в зеленом платье недовольна, потому что ты ее подвинула».
«Но она же все равно рядом с Хеллаем», — удивилась я.
«Да. Но слева, а не справа».
«А кто она?»
«Жена вон того лысого в голубом. Командующего армией. Он в общем списке кавалер номер три, после твоего отца. А она — дама номер два. Но в твое отсутствие за столом первая».
«Кай, а ты вообще можешь определить, кто как ко мне относится? Или ты посторонние эмоции не чувствуешь?»
«Ну почему же? — возразил он. — Я же тебе сразу сказал, что Эфре ты можешь доверять, а Нелиде нет. Эта дама, несса Данта, готова тебя сожрать только за то, что ты на один вечер потеснила ее влево. Да и вообще, Джен, огорчу, но в этом зале нет ни одной женщины, которая относилась бы к тебе с симпатией. Просто по факту твоего бытия. Ты слишком высоко над ними».
«И почему я не удивлена? — мысленно усмехнулась я и добавила, обежав глазами зал: — И, кстати, почему тут нет Гирмаса?»
«Служители церкви не участвуют в светских увеселениях. И очень хорошо, что так. Не сиди как на похоронах, Джен, перед тобой блюда с едой. Никто на тарелку не положит. Накладывай сама и ешь».
Легко сказать! Под пристальными взглядами придворных кусок не лез в горло. Все действительно следили за каждым моим движением, и это не было преувеличением. Я хотела поговорить с Тэрвином, но сразу поняла, что за столом это совершенно нереально.
— Тэрвин, — прошептала я, скосив глаза вправо, — встретимся завтра на том же месте. Часов в десять утра.
— Да, — едва заметно кивнул он.
18.
Платье на мне Нелида расстегнула, ничего не сказав, но видно было, что негатив из нее прет через край. Мылась я опять под краном, утешая себя, что некая королева Изабелла [1] не принимала ванну и не меняла белье по обету несколько лет — и ничего, не умерла. Змеи в постели не оказалось. Уже хорошо.
Дождавшись, когда Нелида уйдет, я задула свечу и поплотнее закуталась в одеяло: несмотря на огонь в камине, в спальне было холодно. За время, проведенное в этом мире, я так и не привыкла к тому, что приходится лежать в темноте и ждать, пока не затянет в сон. Обычно гасила свет, когда глаза начинали слипаться, и тут же засыпала. А до этого или читала, или смотрела какой-нибудь фильм.
«Кай! — позвала я. — Что мне делать дальше?»
«Откуда я знаю, — откликнулся он. — Просто живи».
«Легко тебе говорить. Ты-то уж точно без еды не останешься, лишь бы я не померла в ближайшие десять лет».
«Абсолютно верно».
Я так и представила его ехидную усмешку. Как Чеширский кот. Ухмылка без тела. Сколько ни пыталась вообразить Кая в неком физическом облике, ничего не получалось.
«Скажи, а ты уже выбрал мир, в котором будешь жить?»
«Пока нет, но есть тут один поблизости на примете. Там обитают люди и гномы… ну, что-то вроде ваших гномов. И еще люди-драконы. Они живут двадцать тысяч лет, по желанию превращаясь то в людей, то в драконов. Я бы стал таким человекодраконом».
«И тебе хватит энергии на двадцать тысяч лет?» — удивилась я.
«Вполне. Все зависит от жизненного цикла выбранного тела».
«Двадцать тысяч лет… Ужас. Моя бабушка девяносто прожила. И последние лет пять постоянно плакала, что устала и хочет поскорее умереть».
Кай не ответил, да и мне разговаривать расхотелось. Лежала, смотрела в потолок и думала о событиях этого дня — длинного и насыщенного. И очень странного.
И половины суток не прошло с того момента, когда мы с Медором катались верхом и он сказал, что герцог собирает просить моей руки для Тэрвина. Тогда это привело меня в ужас: стать женой мальчишки, который физически старше на год, а ментально и эмоционально — младше на тридцать с лишним лет! И пусть мальчишка этот очень симпатичный, но что мне с ним делать, о чем говорить? Вряд ли что-то изменится за пять лет, дистанция все равно останется та же.
Но изменилось. И даже не за пять лет, а за несколько часов. Нет, я не влюбилась в него внезапно. И по-прежнему смотрела с высоты своего пугающего возраста. Но надежда появилась. Надежда на то, что юная девочка, которая пряталась где-то в темной глубине, поможет приспособиться к новому телу и жить с ним в гармонии.
Мне приснился другой первый поцелуй. По-настоящему первый. Так ясно и отчетливо — как наяву. В конце девятого класса. Мне уже исполнилось шестнадцать, я нравилась мальчишкам, они — мне, но… это были какие-то параллельные потоки, которые никак не пересекались. Все мои симпатии оказывались без взаимности. А те мальчики, которые бегали за мной, не были интересны мне.
Мои ровесницы вовсю встречались с парнями, целовались, некоторые отваживались и на большее, о чем рассказывали «по секрету». Даже Юлька дожала Капитонова и ходила с ним на свидания. Я чувствовала себя никому не нужной старой девой и с горя согласилась пойти в кино с Валеркой Соколовым из параллельного класса. Во время сеанса он прижимался ко мне ногой и лапал за коленку, а я пыталась отодвинуться и мечтала сбежать, но почему-то позволила проводить себя до дома. В парадной Валерка притиснул меня к стене и поцеловал. Противно и слюняво. От него пахло потом и мятной жвачкой, а бугор в штанах недвусмысленно намекал, чем бы он хотел закончить этот вечер. Отпихнув его, я ушла и больше встречаться с ним не соглашалась.
Потом был другой поцелуй. С парнем, который по-настоящему нравился. Волнующий, волшебный — но… не первый. К сожалению.
Проснувшись еще затемно, я долго лежала и вспоминала. Свою прежнюю жизнь, особенно юность. И вчерашний день. То, как Тэрвин прикоснулся к моим губам, — это было похоже на мой второй поцелуй. Несмелый, нежный, мягкий. И я невольно улыбалась, думая об этом.
Нелида помогла одеться и ушла, так и не сказав ни слова. Я вздохнула с облегчением. После завтрака ко мне привели трех девушек лет шестнадцати-семнадцати. Конечно, между тринадцатилетней и семнадцатилетней разрыв огромный, но деваться было некуда. В конце концов, я выбирала не подругу, а прислугу, хотя и надеялась на добрые отношения.
— Скажи, ты умеешь писать? — спросила я одну из них, приятную голубоглазую толстушку по имени Тэлла.
— Конечно, — она удивилась моему вопросу. — Во дворец не возьмут служить тех, кто не умеет читать и писать.
«Кай, слышал?»
«Как, интересно, я мог не слышать? Спасибо, мне хлопот меньше. Теперь мы точно знаем, что Нелида вполне могла написать донос».
Тэллу я в итоге и выбрала, хотя и не без колебаний. Оставила ее осваиваться с моими вещами, а сама пошла в сад: время уже подбежало к десяти.
Скамейка, сидя на которой мы разговаривали с Тэрвином, была пуста. Только ярко-красные листья похожего на клен дерева падали на нее с тихим шелестом.
Может, он не понял мои слова «на том же месте»? Вероятно, у них с Дженной было какое-то другое постоянное место встреч и он не подумал, что я — по опфициальной версии — потеряла память?
Я даже не успела понять, что почувствовала: досаду или огорчение. Он вышел из-за деревьев и остановился, глядя на меня настороженно. Словно ожидая какого-нибудь подвоха.