- Он гинекологом будет, - добавил Володенька, - насмотрелся... вот результат...
- Правда? - Громова уставилась на Стаса в поисках признаков обмана.
- Правда, - Стас вздохнул, - профдеформация.
- Значит, гомосексуалист?
- Гомо...сексуалист, да. Очень удобно гинекологу, да... он и есть.
- Аааааааа... тогда ясно.
- Что это тебе ясно? - Стас нагнул голову и смотрел на Громову пристально и с каким-то странным интересом.
- Да всё ясно... волосы твои, эта штука на шее, колечки... гомосексуалист.
- Давно операцию делала? - вдруг спросил Стас.
- Какую операцию?
- Ринопластику.
- Чего?
- Нос, говорю, когда делала.
- Не делала я нос.
- Да лааадно... - Громова почувствовала на своём лице тёплые руки, которые ощупали её лицо, нос, Стас нагнул ей голову и заглянув в ноздри, - хорошо сделано.
- Ты же гинеколог, - стена явно способствовала диалогу и мешала побегу Громовой.
- Там тоже делала? Покажи-ка.
- Да ты хам!
- Нет, чисто профессиональный интерес.
- Хам!
- Нет!
- Гомосексуалист!
- Нет, то есть да. Правда, когда делала?
- Я не делала никакой пластики!
- Делала! Я не мог ошибиться.
- Мог, ты гинеколог!
- Я только учусь, вообще-то. Пластическая хирургия меня тоже интересует, - он продолжал крутить лицо Громовой, словно оно было отдельно от тела. - Крааааааасотаааааа, - довольно промурлыкал, что стало последней каплей для Громовой, и она выругалась так грозно, как только могла:
- Пошёл ты! Пошёл ты на пенис!
- Куда? - Стас отпустил руки и смотрел перед собой.
- Пенис, - пробурчала Громова и залилась краской, - ну это такой... там, в общем... ну... вот... да...
- Дааааа, - протянул Стас, - так что, живём вместе?
- Ладно, - Громова вздохнула в надежде, что нормальный-студент-медик-гомосексуалист-будущий-гинеколог как-то растворится сам собой.
Сходив на лекции, задержавшись в библиотеке, она пришла домой уже к ночи и обнаружила, что Стас не растворился. Он сидел на кровати, вытянув ноги в трикотажных штанах, и читал огромную по объёму книгу.
- Слушай, я не стал двигать кровати, - он показал на две односпальные кровати, которые стояли рядом для экономии жилого пространства. - Не знал - куда, ты же здесь хозяйка, ждал тебя...
- А, да всё равно куда, - Громова неопределённо махнула рукой и отправилась на кухню есть.
- Понимаешь, - Стас, который не только не растворился, но и материализовался перед лицом Громовой, продолжил: - Сейчас двигать уже поздно, все спят, правда, неудобно как-то. Давай завтра, с утра. А сегодня так поспим.
Громова ещё раз окинула взглядом гомосексуалиста и согласилась.
- Ладно, давай.
- А где ты спишь?
- У стенки.
- Хорошо. Ты только через меня аккуратней перелезай.
- А зачем мне перелезать?
- Ты же ходишь ночью по нужде, вооот...
- Нет, вообще-то нет.
- Плохо, - резюмировал нормальный-студент-медик-будущий-гинеколог, - обязательно нужно опорожнять мочевой пузырь.
- Я перед сном... это... Вот, что ты сказал... - Громова отступала, жуя хлеб с колбасой, с ужасом поглядывая на студента Стаса, который на полном серьёзе был готов обсудить опорожнение её мочевого пузыря. - Ты иди, я сейчас, - она развернулась и, схватив банные принадлежности, которые заранее взяла из комнаты, рванула в ванную. Кусок колбасы и хлеб всё ещё был в руках Громовой.
После душа, в старой футболке и шортах, она аккуратно перебралась через, казалось, спящего гомосексуалиста и пару раз вздохнув, уснула.
Просыпалась она от невероятно приятного ощущения, настолько приятного, что ей не хотелось просыпаться. Во сне она чувствовала, что спина её прижата к чему-то горячему, мужская рука выводит круги на животе, пробираясь под резинку шорт и сразу трусиков. Она явно ощущала на своей попе выпуклость, которая тёрлась об неё, когда другая рука нырнула под футболку и гладила окружность груди. Громовой было настолько отчаянно хорошо, что она застонала и оказалась на спине, мужчина же был сверху и осыпал поцелуями её лицо, шею и грудь под футболкой. Когда она почувствовала губы на своих губах, Громова резко открыла глаза от осознания, что она ещё не чистила зубы. Второе осознание было не менее волнительным, но более странным. На неё смотрели голубые глаза, ставшие синими.
- Ой, - Громова пискнула.
- Эм, - Стас медленно отпускал свои руки, которыми крепко прижимал девушку к себе.
- Ты! - Громова подскочила и выскочила из комнаты. Придя в себя в ванной комнате, составив план по выселению соседа, она вернулась к себе, но застала закрытую дверь.
- Открой сейчас же! - Громова стучала в дверь, за которой была тишина, - Открой, я тебе говорю! Открой!!!
Выбежавшие соседи смотрели на взлохмаченную Громову и предлагали выбить дверь.
- Да что? - дверь открылась неожиданно. - Зачем так кричать, открыл бы я дверь.
- А зачем ты её закрыл?
- За надом.
- Каким ещё надом?
- Мне было надо, вот и закрыл.
- Что тебе было надо? Извращенец!!!
- Я не извращенец.
- Извращенец и не гомосексуалист!
Парни, стоявшие в коридоре, засмеялись.
- Чего это я не гомосексуалист? - набычился Стас. - Гомосексуалист я, очень даже.
- А чего тогда приставал ко мне?
- Я не приставал.
- Ты приставал к ней? - В Машке медленно просыпался материнский инстинкт. - Я тебе говорила? Говорила? Хоть пальцем её тронешь, хоть волосинку на её голове заденешь! - она надвигалась на Стаса, который медленно отходил в сторону кухни.
- Не приставал я!
- Зачем ты закрылся? Трусы мои искал? Фетишист!
- Не искал, - Громова никогда не видела настолько синих глаз.
- Зачем ты закрылся? И ты приставал ко мне! Приставал!
- Вообще-то тебе нравилось.
- Чееееегоооо? - Машка взвыла и ринулась в бой, охаживая Стаса полотенцем. - Я тебе говорила? Я тебя предупреждала? Что ты делал в закрытой комнате?
- Мастурбировал я! Понятно? - закричал Стас под общий хохот в маленьком коридоре.
- Чтоооооооооооооо? - Громова моргала и смотрела на Стаса. - Прям, вот это самое... прям на кровати?.. В смысле, вот это место?..
- Громова, не так много мест в организме мужчины, которым «прям, это самое»! - Стас смотрел зло, парни смеялись, Машка хваталась за бока, Володенька съезжал по стенке.
- Всё равно, ты ко мне приставал! - Громова смотрела зло. - Приставал, и не спорь.
- Да не приставал я к тебе, это во сне получилось, нечаянно, можно сказать.
- Ничего себе нечаянно.
- Что, Стас, скоро поллюции будут, как у подростка, - ржал Володенька. - Хорошо, что хоть передёрнуть догадался, - Володенька продолжал глумиться над взбешённым Стасом под хриплый смех окружающих. - Ты же гомосексуалист, забыл что ли?
- Не забыл, - Стас посмотрел на Володеньку и на Громову, которая стояла, прищурив глаза, - она на мальчика похожа, в смысле, на моего парня.
- Чтоооооооооооооооо? - Громова моргнула от неожиданности. Три раза.
- Вот одно лицо! И главное, попа. Упругая такая попа, крепкая, как орех, тёрлась об меня ночью, тёрлась, ну я и перепутал с Серёженькой своим. Ты же видел Серёженьку? - в округлившиеся глаза Володеньки. - Скажи, одно лицо! И затылок... Может, Громовой вашей мужчину охота, откуда я знаю, но я её реально с парнем перепутал. Прости Громова, уж очень ты на парня моего похожа... Вот я и...
- Не похожа я на парня...
- Похожа-похожа, скажи, Володь? Ведь если я гей, чего бы я к девушке начал приставать? Значит, похожа она на парня, на мальчишку даже... Груди нет, попка маленькая, стрижечка... ну? - он рыкнул на Володю, который в растерянности смотрел на Громову.
- Так-то да... есть немного.
- Ну, а я что говорил? Пацаны, похожа же Громова на парня?
- А то! - парням было всё равно, над кем смеяться, и сейчас они потешались над Громовой.
- Я больше не буду, Громова, честно слово.