Между клизмой и харизмой - Аветисян Самвел

МЕЖДУ КЛИЗМОЙ И ХАРИЗМОЙ

Посвящается жене

Вступление

Маркетинг в эпоху фаллократичного generation В («БИ» — БАНАН).

История о том, как возбудить интерес, залезть в сердце и печенки аудитории.

В ГЛАВНЫХ РОЛЯХ:

Типичный бизнесмен, лидер-харизматик, уверенный, что все в жизни — секс: деньги, тачки, джеты, яхты, бизнес и власть.

Маркетолог, который нащупал точку WOW рынка, заставляет в экстазе и ярости биться общество и органы власти.

ЖАНР:

Перепостмодернизм.

СЮЖЕТ:

С появлением первых язв рыночной экономики молодой историк оставляет науку и устраивается маркетологом к скандальному бизнесмену. Вместе они выжимают из рынка максимум, ломают стереотипы о рекламе и позиционировании.

ВНИМАНИЕ! ВСЕ СОВПАДЕНИЯ С РЕАЛЬНЫМИ ЛЮДЬМИ И СОБЫТИЯМИ СЛУЧАЙНЫ.

Предисловие

Дуб — дерево.

Роза — цветок.

Олень — животное.

Гений — социальное зло.

Смерть неизбежна.

Даже не верится, что я наконец-то написал эту книгу. Я, можно сказать, писал ее, как дышал. А у меня одышка. Из-за кардиомиопатии. Это когда сердце работает вполсилы. Так врачи говорят. Но мне известно, что это из-за лишнего веса. Я действительно много ем, а еще больше пью. Вино в основном. Не только потому, что оно полезно сердцу и приятно телу. А еще потому, что в вине прячется истина.

Я, разумеется, пытался сбросить вес. И не однажды. Как-то даже умудрился целый месяц не есть ничего жирного, мучного, сладкого и соленого. Запретил себе подходить к холодильнику по ночам. Стал обливаться, бегать, отжиматься, крутить педали — короче, все, как положено. В результате потерял целых тридцать дней, полных жизни и удовольствия. Пришлось потом наверстывать.

О чем книга? По гамбургскому счету — ни о чем. Нет в ней ни глубокой идеи, ни жизненной правды, ни даже полезных советов. И это не мемуары, несмотря на обозначенный в подзаголовке жанр. Это скорее попытка саморефлексии, или, если точнее выразиться, литературной интроспекции авторского мировосприятия. А раз так, было бы совершенной глупостью отождествлять автора (то есть меня) с лирическим героем, от лица которого ведется повествование. Более того, автор необязательно разделяет религиозные, метафизические, идеологические, политические, моральные, эстетические, национальные, гастрономические и другие взгляды и мнения, высказываемые ее лирическим героем и прочими персонажами.

Такой же благоглупостью было бы считать главного героя книги Ярдова личностью подлинной. Харизматик по рождению и параноик по жизни, Ярдов — обобщенный образ русского предпринимателя на рубеже тысячелетий.

Все остальные персонажи, за исключением лиц публичных и знаменитых, также являются фигурами вымышленными. Любое совпадение с реально живущими или когда-то жившими людьми носит случайный характер. Да и описываемые в книге события необязательно происходили в реальности, хотя могли бы. Ибо вымысел, как известно, достовернее реальности.

Читать книгу можно с любого места — с середины, с конца, пролистывая и пропуская главы. Даже задом наперед, если хотите. Каждая глава — отдельная история, законченный рассказ. Но можно и не читать, дело хозяйское. Главное — книгу купить и тем самым помочь автору немного заработать.

Книга посвящена моей жене. Потому что она вот уже тридцать лет выдерживает меня, выносящего ей мозги, терпит меня нетерпимого, прощает то, что и Бог не простит, спасает от уныния, гордыни и прочих смертных грехов, не давая мне заработать гастрит и цирроз печени. Вот уже тридцать лет она остается единственной женщиной, к которой (пусть и по утрам порой) я неизменно возвращаюсь. Благодаря ей вот уже тридцать лет я могу гордиться детьми, в воспитании которых принимал ровно такое же участие, какое принимает кукушка в воспитании своих кукушат.

У армян есть мудрое пожелание к супругам состариться на одной подушке. Лет еще тридцать, я думаю, мы не будем стареть. Умрем молодыми на одной подушке. Причем в один день…

Армяне — те же евреи, но подешевле

Уже почти год я искал работу, уволившись из Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, где восемь лет прослужил в отделе библиографии и книговедения. Параллельно писал диссертацию на тему «Научное наследие Н. М. Карамзина в оценке американской историографии». Но так и не дописал. Помешали Чубайс с Гайдаром, отпустившие цены то ли в 1992, то ли 1993 году. Мое и так скромное жалованье младшего научного сотрудника стало еще более скромным. Его еле хватало на оплату проезда на службу и обратно.

Я стал искать работу, резонно полагая, что мой какой-никакой английский позволит найти приличное место, допустим, в иностранной компании. Их в Питере к тому времени было предостаточно: всякие там Джонсоны с Джонсонами, Проктеры с Гэмблами, Хьюлетты с Паккардами. Почти не задумываясь, я выбрал маркетинг. Ну, во-первых, я гуманитарий. А маркетинг, как ни крути, гуманитарная дисциплина.

Первое, что я сделал, это написал резюме и разослал по разным рекрутинговым компаниям. Помог мне в этом однокурсник, работавший в финской компании по продаже каких-то там утеплителей. Надо написать, говорил он, про солидный опыт и обязательно про компьютерную грамотность.

Про компьютерную грамотность, мол, знаю паскаль и бейсик, я соврал. А вся моя биография уместилась в несколько строк: родился в Тбилиси, закончил исторический факультет ЛГУ, по окончании которого был распределен в ПТУ № 29 преподавать обществоведение, но, получив через год прописку и койко-место в рабочем общежитии, полагавшиеся мне как молодому специалисту, тут же уволился и устроился в Публичку. По блату, разумеется. Научный руководитель моей диссертации Александр Львович Шапиро позвонил своему бывшему аспиранту Александру Якимовичу Дегтяреву, который в то время возглавлял отдел науки Ленинградского обкома КПСС, с просьбой позвонить Владимиру Николаевичу Зайцеву, директору библиотеки. Про блат, само собой, в резюме не писал — просто вспомнилось.