И вот теперь Карина шла к дверям конторы, внутри у нее все пело, губы сами собой улыбались, а глаза сияли.
"Ого! — подумала Марен, — кажется, у Говарда дело выгорело! " — и побежала в отдел по связям с общественностью за выигрышем. Увы, по пути она столкнулась с Говардом и по его злобной и несчастной физиономии поняла, что проиграла глубоко и безнадежно. Тогда Марен развернулась (пусть Тинура сама приходит за своим выигрышем!) и пошла неспешно в свою комнату, где у офисного компьютера уже сидела вся светящаяся изнутри Карина. Было ясно, что Карине повезло в любви, а Говарду — совсем наоборот. Тут было о чем поразмыслить.
Марен села за свой рабочий стол, развернула для вида поэтажный план какого-то строения (ей было глубоко плевать — какого) и задумалась, бросая время от времени пытливые взгляды на сияющую Карину.
С трудом высидев до обеденного перерыва, Марен схватила подругу за руку и потащила в кафе.
— Ну, рассказывай, — потребовала она.
— Что рассказывать? — спросила Карина, глядя невинными глазами.
— Я же вижу!
— Совершенно не понимаю, что ты видишь. Блузка старая (Карина слегка покраснела, вспомнив утренний кофе), юбка старая, туфли старые… Ничего нового!
— Выражение лица новое, — парировала Марен. — Что-то произошло, и белоглазому ясно. Сознавайся!
На слове «белоглазый» в лице Карины что-то дрогнуло, но Марен не хватило проницательности для верных выводов.
— Ну? — сурово надавила она. — Кто он? Только не впаривай мне, что Говард. Более отставленного поклонника, чем он, я сроду не видала.
— Свинья он, этот Говард, — Карина ухватилась за безопасную тему. — Полез вчера меня лапать, и я от него сбежала. Вот и все.
— Врешь, подруга, не все, — рассердилась Марен. — Ходишь, сияешь, будто всю ночь прыгала по простыням с крепким парнем. Это не Говард, очевидно. Кто?
— Ну что ты пристала, — взмолилась Карина. — Пойдем лучше в контору, мы ведь уже перекусили.
Марен бросила взгляд на нетронутую тарелку подруги.
— Это называется перекусили?
— Я больше не хочу, — ответила Карина.
— Тогда я и твою порцию съем, — сказала Марен и решительно потянула к себе вторую порцию творожной запеканки.
У столика материализовался турепанин-официант со счетом на подносе. Впервые в жизни Карина посмотрела ему в лицо. Официант выглядел тупым, но тщательно выдрессированным.
— Вы што-то хатэли эшшо? — спросил он гортанно.
— Нет-нет, спасибо, — поспешила ответить Карина.
Она оставила ему четверть динария на чай. Турепанин низко поклонился и с ужасным акцентом поблагодарил.
— Что это ты расщедрилась? — удивлялась Марен, когда они возвращались на работу. — Баловать еще этих недоумков!
Карина промолчала. Она была занята: украдкой высматривала зеленый флаер с красными горошинами. Но его не было.
--
Башни Коурли высоки и угрюмы.
Башни Коурли дышат историей,
Историей, которую давно забыли
В древнем университете Коурли.
В башнях Коурли гудит ветер,
Постоянный ледяной ветер,
Он уносит души мудрых предков,
Основавших университет Коурли.
Башни Коурли омывают ливни,
Бьющие наотмашь злые ливни,
Они смывают вековую пыль знаний
С древнего университета Коурли.
Башни Коурли заносит снегом,
Беспощадным необъятным снегом,
Усыпляющим навек снегом
Гибнущий университет Коурли.
Оревалат Аартелинур
"Коурли"
из сборника "Отрывки из жизни"
--
Вечером она вышла из конторы и неспешно двинулась к стоянке такси. Флаер Артана стоял дальше всех от дверей, и ее маневр — подойти к самой дальней машине — был замечен парой злобных глаз. Говард узнал потрепанный зеленый с красным аппарат. Он еще ничего не понял, но задумался.
А Карина забралась на переднее сиденье, рядом с водителем, и положила потихоньку руку водителю на колено.
— Я так скучала, — сказала она. — Я хочу тебя.
Теперь она точно знала значение этих слов.
— Ну что, домой? — спросил Артан. — Или — хочешь на озеро? Поищем твои туфли.
— И лифчик, — добавила Карина. — Он тоже где-то там. И… ты взял одеяло?
— А как же, — хмыкнул Артан. — На озере, с тобой, и без одеяла? Ты исколешь спину об теригуту.
— Обо что?
— Это трава такая, с острыми краями. Мне жаль твою нежную белую спину.
— Почему это мою? — надула губы Карина. — Может, вовсе твою коричневую!
— Согласен, — быстро отозвался Артан. — Мою коричневую тоже жалко. Хорошо, что я взял одеяло.
Некоторое время они летели молча. Потом Карина потянула его рубашку из брюк.
— Что ты делаешь, женщина? — возмутился Артан. — Не отвлекай водителя во время движения!
— Не могу, — ответила Карина. — У меня руки болят, так я хочу к тебе прикоснуться.
— Сумасшедшая, — пробормотал Артан. — Потерпи еще десять минут.
Но она была нетерпелива… Когда они сели на вчерашнюю лужайку, Артан был в одних брюках, и те расстегнуты, а Карина и вовсе нагишом. Прежде чем выйти из флаера, пришлось снять с Артана последнее, сесть к нему на колени и прижаться как следует — а потом позволить ему все, чего он захочет. Очень мешал штурвал. Но Артан хотел Карину, и немедленно, и отказать ему никак было нельзя. Потом вытащили одеяло, расстелили, и пришлось на него лечь, потому что Артан захотел еще Карину, да и Карина, честно говоря, очень хотела еще Артана.
Только на закате Карина вспомнила про туфли и лифчик.
— Лежи, — сказала она, — я поищу свои вещички.
Артан послушно остался лежать, лениво наблюдая, как она бродит нагая по траве, глядя себе под ноги. Вот она наклонилась, качнулась маленькая грудь (все у него внутри зашлось от нежности), подняла свои туфли и посмотрела на него — как он лежит на спине, длинный и коричневый, светлые глаза широко раскрыты — и побежала к нему, бросила туфли возле одеяла, упала на колени рядом с. Артаном, наклонилась над ним — грудь закачалась совсем близко. Он стремительно передвинулся, ухватил ее за талию, чтобы не сбежала, приподнял голову и поймал губами качающуюся грудь. Карина застонала, внезапно ослабевшие руки подогнулись.