Тут мы с Сергеем насторожились. Командир подлил еще спирта, и утешающе похлопал его по плечу.
- Ну, ну. Мы все крепки задним умом. Если бы вы промедлили, то кто знает, может, уже не к кому было бы идти на помощь.
Я задумался, как все это перевести на английский. Но немец, кажется, и так понял, что его жалеют. Вот как интересно получается. Посидишь рядом с немцем, побеседуешь, и окажется что он неплохой парень. А если бы он не попал в плен, то снова стрелял бы в нас, и считал что поступает правильно. Впрочем, нечего сантименты разводить, надо продолжать допрос языка.
-- И куда эта батарея следовал? - поинтересовался я как бы между делом.
-- Не знаю, наверно к нашей минометной батарее. Тут вокруг грязь и леса, и только одно удобное для стрельбы место - открытое и сухое.
-- А ведь верно, - обрадовался Сергей, - по карте видно, что между болотом и перелеском есть большая поляна, и как раз оттуда били минометы. Кстати говоря, место для артиллерии просто идеальное - оно лежит в середине излучины реки, и оттуда очень удобно обстреливать наши позиции на левом берегу.
Мы отправили Отто в его землянку, чуть не забыв дать ему сопровождающего, и стали обсуждать ситуацию.
Глава 2
19 сентября. 01-00
Мнение у нас с Сергеем полностью совпало. Может быть, немцы отзовут свои гаубицы обратно, и нам они угрожать не будут. Но все равно эти орудия завтра начнут стрелять по нашим войскам. Нельзя упускать такой удобный случай лишить противника сразу четырех или шести пушек.
Время у нас пока есть. Вряд ли их прямо сейчас повезут обратно. Понадобиться как минимум несколько часов на различные согласования между штабами батальона, полка и обеих дивизий. Да и везти тяжелые орудия ночью лишний раз не стоило. Скорее всего, артиллеристы останутся до утра на этой полянке, где в радиусе километра от них никого нет.
- Сколько сейчас времени? - я не догадался забрать у пленного офицера часы в качестве трофея.
-- Только час ночи. До рассвета времени достаточно.
-- А фаза луны какая?
-- Как раз завтра новолуние.
-- Отлично, то-то я смотрю, луны не видно. Темная ночка, это то, что нам надо. Тогда сделаем так. Я возьму из своей роты всех, кто не ранен, и еще человек двадцать ты мне выделишь из соседней. И так в гаубичной батарее людей будет раза в два больше чем у нас, да плюс еще минометчики. Я заметил, что у тех бойцов, которых ты привел на помощь, есть дегтярь, его я тоже заберу вместе с нашим. Пусть твои хлопцы пока немецкий МГ осваивают, у нас их много. Еще возьму оба миномета и все исправные автоматы. Если мы подойдем к батарее незаметно, то справимся. А в крайнем случае обстреляем из минометов машины с боеприпасами. Пока нас не будет, саперы полка и все свободные бойцы, которых можно найти, попробуют починить переправу.
Я вызвал старшину, и попросил отобрать четверых самых умелых бойцов. Этой четверке нужно подобрать немецкую форму по размеру, а всем остальным раздать трофейные каски, чтобы в темноте они издали были похожи на немцев. Подумав, я скинул куртку и тоже переоделся в немецкую форму. Конечно, хорошо бы надеть мундир офицера или унтера, но на мой рост ничего подходящего не было. Наверно, всех высоких "арийцев" зачисляли в подразделения СС.
Собрав свой небольшой отряд, я разъяснил задачу: Незаметно подойти к расположению батареи, по возможности бесшумно снять часовых, и если повезет, то без стрельбы переколоть немцев штыками. В случае если начнется стрельба, уничтожать немцев пулеметно-минометным огнем.
Все прекрасно понимали, что такое гаубичный обстрел, поэтому никто не жаловался на прерванный отдых, если была возможность нанести немцам значительный урон.
Я показал нашим новоиспеченным разведчикам, как им парами нужно снимать часовых. Один держит правую руку противника, не давая выстрелить, а второй зажимает рот и бьет сзади ножом в сердце или снизу под ребро. После этого я провел для всех краткую лекцию.
- Проникающее ранение холодным оружием, даже не будучи опасным для жизни, угнетающе действует на психику человека. Он держится руками за рану, и не пытается нападать. Поэтому в штыковом бою достаточно уколоть врага один раз, после чего надо быстро переходить к следующему. Всех, кто останется в живых, добиваем после боя.
Не знаю, относится ли все вышесказанное к тренированным немецким солдатам, но в любом случае, в штыковую атаку я собирался идти, только если противник будет спать. В этом случае ожидать организованного сопротивления не приходится.
Желательно также было оставить в живых какого-нибудь офицера, но это уж как получится.
Каждому, кто не нес пулемет или миномет, раздали по одной заранее снаряженной немецкой "колотушке" и по две мины. После этого я заставил всех попрыгать, и еще минут десять ушло на подгонку снаряжения. Наконец, все были готовы, и мы, растянувшись цепочкой, стали спускаться к разбитой переправе.
Один из понтонов, лежащий у самого берега, был совсем целым. Это я заметил еще когда собирал трофеи. Бойцы быстро оторвали его от соседнего, и столкнули в воду. На вражеский берег переправлялись в два приема. Сначала один взвод с пулеметом высадился на пляж, где тут же залег. А затем, так как никто по нам не стрелял, переправились и все остальные. Тревогу пока никто не поднимал, поэтому мы, пригнувшись, стали передвигаться вперед короткими перебежками. Во вражеских окопах было пусто. Видимо, немцы решили подстраховаться, и занять круговую оборону в селе. Теперь мы спокойно могли пройти через лесок, отделяющий нас от заветной цели.
Не доходя до поляны метров двести, я приказал отряду залечь, а сам с разведчиками подполз к краю рощи. Результаты осмотра сразу подняли всем настроение. Вся артиллерийская обслуга спала, разумеется, кроме часовых. А пушек мы насчитали целых четырнадцать штук. Секретов самонадеянные немцы не выставили, видимо считая, что находятся в тылу, и караульные открыто прохаживались или стояли под деревьями.
Пары бойцов поползли вправо и влево, и вскоре вернулись с докладом. Всего было выставлено пятеро часовых. Двое из них, контролировавших дорогу, находились вне зоны прямой видимости. С них мы и начнем. Хорошо, что сейчас сентябрь, и листва еще не опала. Это позволяло подобраться к немцам вплотную. Плохо только то, что один из часовых, стоявший рядом с орудиями, находился от ближайших зарослей метрах в тридцати. Но к этому я заранее подготовился. Раздав необходимые указания, я достал бинт и быстро обмотал себе шею и правую руку, которую повесил на перевязь. Не владея немецким языком, нельзя было рассчитывать сойти за своего, но приходилось рисковать. Разведчики вернулись минут через десять. Каждая пара успешно сняла "своего" часового: быстро и без звука. Во всяком случае, я ничего не услышал. Теперь важно было синхронизировать наши действия по времени, и напасть на оставшихся троих караульных одновременно.
Я вышел на дорогу, и направился прямо к часовому, расхаживающему вдоль ряда пушек с винтовкой на плече. Увидев фигуру в немецкой форме, без оружия и перебинтованного, он не встревожился, и что-то сочувственно спросил. Из всей фразы понятным для меня было только слово "камрад", но было ясно, что пока все идет по плану.
Прохрипев что-то невразумительно, я махнул рукой в сторону реки, после чего достал бумажку, которую нащупал в кармане, и "здоровой" левой рукой протянул ее немцу, приговаривая - Отто, Отто, - стараясь произносить слово точно также, как мой пленник.
Ничего не подозревающий часовой спокойно протянул руку и наклонился, чтобы разглядеть в темноте, что же там написано. Но посмотреть он не успел. На этот раз нож я захватить не забыл. Комбат лично вручил мне финку, как нельзя лучше подходящую для такой работы. Гладкая рукоятка, лишенная выступов, позволяла быстро выхватывать нож из под одежды, ни за что не зацепившись. А обоюдоострое лезвие давало возможность не тратить лишнее время на поворот кисти руки. Кроме этого, на поясе у меня висел немецкий штык-нож, доставшийся по наследству от предыдущего владельца моей формы.