- И путевка уже есть в Геленджик…
- Боюсь, не получится, дорогой, - сокрушается Генеральный. - Ну, а как твоя новая квартира?
И это он знает. После развода с Ириной я два года болтался по друзьям, снимал квартиру то там, то сям, и никому до этого дела не было, поскольку начальство и партком не поощряют разводов. Но месяц назад я просто чудом попал в готовый кооператив - и где?! у черта на куличках, за Измайловским парком! - а уже вся Прокуратура гудит: "Шамраев квартиру купил! Кооперативную!"
- Спасибо, Роман Андреич, - говорю я сдержано. - Квартира хорошая. Далековато, но… ничего, жить можно.
- Еще бы! Рядом парк, воздух, грибы! Зачем тебе в отпуск ездить? Деньги тратить? - И его блекло-водянистые выпуклые глаза требовательно уставились на меня, словно он вызвал меня сюда именно для того, чтобы отсоветовать от этой глупости - ехать в Геленджик тратить последние деньги, когда у меня под носом, под балконом роскошный Измайловский парк. - Или у тебя лишние деньги завелись? Ты ведь только что квартиру купил…
Я усмехаюсь. Когда у вас чисто за кормой, и вы бедны, как церковная крыса, можно усмехаться даже Генеральному Прокурору СССР. И я говорю с усмешкой:
- Касса взаимопомощи месткома, Роман Андреич. Можете проверить.
- Ну что ты! - Он откидывается в кресле с укоризненной улыбкой, но мы с ним поняли друг друга, и он, наконец, переходит на деловой тон. - Нет! Отпуск откладываем, месткомовские деньги нечего на ветер бросать. Знаешь, говорят: в долг берешь чужие, а отдаешь свои. Кроме того, нехорошо - следователь по особо важным делам вынужден покупать кооперативную квартиру и два часа в день тратить на дорогу. Как будто Моссовет не может дать нам государственную квартиру в центре. Я поговорю с Промысловым. А ты… Вот, держи эту папку. Здесь один найденный труп, а второй - ненайденный. Только и всего. Тебе это на один зуб. Только дело срочное…
Я беру у него из рук серую папку со стандартным оттиском "МВД СССР. Следственное Дело NСЛ-79-542. Начато 26 мая 1979 года". Сегодня 4 июня, то есть дело было начато девять дней назад. Так я и знал, что этот вызов не к добру, хуже нет браться за уже кем-то начатое дело. Напортачат, наследят, все нити оборвут, все улики перетасуют, всех свидетелей испотрошат без толку, преступников распугают… Да, умеет Генеральный свинью подсунуть, ничего не скажешь! А ведь так мягко стелет - квартиру предлагает в центре города! И не кооперативную, а практически дармовую - государственную. Интересно, что это за труп такой бесценный? Чей? Не дай Бог, какого-нибудь правительственного сынка или дочку кокнули. Тут будет не столько следствие, сколько "политес" - Косыгина не допрашивай, Суслова тоже, даже их референтов на допрос не вызывай, а езжай к ним как на беседу, а если пошлют к чертовой матери, - пеняй сам на себя. Дело, может быть, действительно выеденного яйца не стоит, а обязательно следователь по особо важным делам должен заниматься, никак не ниже, разве можно какой-нибудь правительственный труп доверить простому следователю?! Я держу в руках эту серую милицейскую папку, держу ее, не открывая, как опасную мину, и спрашиваю:
- А чей это труп?
- А ты открой дело-то, открой, не бойся, - усмехается Генеральный, будто читает мои мысли. - Там один труп какого-то босяка, наркомана, откуда-то с Кавказа мальчишки, а вот второй, ненайденный… Ты "Комсомольскую правду" читаешь?
- Ну, в общем, читаю… - сказал я не очень твердо.
- Такую фамилию "Белкин" знаешь?
- Белкин? Знаю, - это была одна из трех или пяти фамилий журналистов, которые я действительно знаю.