Доктор Норфолк был непричастен к этим делам. Он просто случайно присоединился к группе, поскольку его помощником во многих делах был именно капитан Джадиани. Тот отвечал не только за проект Норфолка, но и еще за несколько.
Несмотря на отличное знание английского языка, капитан никак не реагировал на обвинения, брошенные в сторону грузинской погоды. Он не торопился объяснять, что такие дожди не типичны для здешнего лета, обычно весьма жаркого.
Капитан Дареджан Софикошвили, представляющая службу химической и радиационной защиты Министерства обороны Грузии, садилась за руль второй машины, грузового фургона. Она тоже слышала фразу полковника и английским владела не хуже Джадиани, поскольку заканчивала когда-то университет в США.
Женщина не удержалась и ответила:
– Это вы, полковник, привезли нам свою погоду с Аляски. Вы же, кажется, живете где-то в районе Анкориджа, не так ли?
– Вы, мисс Дареджан, видимо, никогда не бывали в Анкоридже, если так говорите. У нас теплый климат, хотя официально мы люди и северные [4].
– Тогда вы захватили с собой облака из Турции. По прогнозу, там тоже дожди. По крайней мере, в северо-восточных провинциях. Я смотрела метеосводку в Интернете.
– Я летел из западных провинций, с берегов Эгейского моря. Там чистое небо, курортный сезон в самом разгаре. Турецкий загар, наверное, заметен на моем лице.
Полковник сел рядом с капитаном Софикошвили, тогда как доктор Норфолк устроился на переднем сиденье машины капитана Джадиани.
– Поехали? – спросил полковник. – Они нас догонят.
– Да, отправляемся. Гиви нас обязательно обойдет. Мне за ним не угнаться. Он гоняет так, словно родился за рулем. Для него быстрая езда такое же естественное состояние, как для другого человека – пешая прогулка. – Дареджан хотела выдать куда более острое сравнение, но посчитала, что оно будет ярко звучать только на грузинском языке, богатом образными оборотами, а на английском станет ничего не значащим, и удержалась.
– Машины-то у нас, прямо скажу, не скоростные, не для гонок созданы, – заметил полковник. – Что с них взять! Немецкие…
Как всякий конченый американец, по природе своей пламенный патриот родной страны, полковник Костатидос считал, что автомобили изобрели в США, и только там умеют их делать настоящим образом. Все остальное полковник считал ширпотребом. Иного мнения об автомобилях, даже если оно существовало, полковник просто слушать не хотел и знать его не желал.
Ворота военной базы перед машинами открылись заранее. Часовой даже не спросил пропуск.
– Так свободно можно выехать? – удивился Костатидос.
Он привык, что на американских военных базах, расположенных даже в самих Соединенных Штатах, робот-шлагбаум открывает проезд только после предъявления пластиковой карты-ключа.
– Нас здесь хорошо знают, поэтому пропускают без излишних формальностей, – ответила капитан Софикошвили и приветственно кивнула часовому, стоявшему у шлагбаума.
Тот лениво отдал честь, будто отмахнулся.
Она только что обвиняла в лихачестве своего коллегу, но и сама ехала достаточно быстро. Во всяком случае, так показалось полковнику. Женщина не обращала особого внимания на дорожные знаки, не заморачивалась тем, что везет опасный груз.
Но как только дорога ушла в горы, их машину резко обогнал второй «Фольксваген». Капитан Джадиани и в самом деле умел ездить так, как не всякому доступно. При этом, судя по звуку двигателя, ревущего как спортивный болид, он не жалел ни топлива, ни саму машину, совершал скоростные обгоны на третьей, а то и на второй скорости. В сравнении с его манерой вождения езда Дареджан, в общем-то, чуть-чуть рискованная, казалась прогулкой в парке на детском велосипеде.
Костатидос не пожалел, что сел в машину к капитану Софикошвили, а не к Джадиани. Учитывая, что дорога после дождя скользкая, там нужно ехать с закрытыми глазами или же сидя верхом на собственных нервах, которые необходимо было бы держать в жесткой узде, чтобы не показать посторонним свое состояние.
У доктора Норфолка, видимо, нервы стальные, потому что он постоянно ездит с Гиви. Может быть, Норфолку помогает то, что он привычно заглушает свое чувство самосохранения определенного рода лекарством из плоской фляги, которую всегда носит с собой. Доктор сам выбрал себе машину и в этот раз.
Полковнику оставалось радоваться, что хрупкий и смертельный груз находится в машине мисс Дареджан, что давало людям определенную гарантию безопасности. Вообще-то мисс Дареджан загрузила в свою машину две коробки. Одну для своего подведомственного проекта, другую для доктора Норфолка. Содержимое второй коробки в случае аварии было бы смертельно опасно для водителя, пассажира и любого человека, который окажется рядом.
Дорога шла то вверх, местами даже очень круто, то резко бросалась с горы, то стекала плавно как река. Иногда она изобиловала серпантинами, когда с одной стороны вертикальная стена, а с другой – обрыв, потом ныряла в скалы и извивалась между ними. Посмотреть было на что, но многообразие тоже быстро утомляет. Поэтому полковник Костатидос временами закрывал глаза, уходя в приятную полудрему.
За свою жизнь он повидал много стран и немало гор, но настоящими считал только Скалистые, тянущиеся от Британской Колумбии в Канаде до штата Нью-Мексико на юго-западе США. Еще Костатидос с уважением относился к вершине Мак-Кинли [5]. Он лишь снисходительно улыбался, когда ему что-то говорили про Эверест. Про Казбек или Эльбрус полковник и слышать не хотел, считая такие горы только холмами. Переубедить Костатидоса было невозможно даже под угрозой расстрела.
– Все. Самый высокий перевал преодолели, дальше ехать будет легче, – сообщила Дареджан. – Правда, сама дорога станет похуже. Но здесь уже можно не опасаться встречных машин. Люди сюда редко заглядывают.
Они как раз миновали развилку. Дорога, ведущая налево, была более приличной и выглядела слегка ухоженной. Та, что вела направо, казалась совсем заброшенной. По ней машины и поехали.
Полковник огляделся. Вид с перевала открывался красивый, правда, американцу никак не верилось, что самый высокий подъем уже преодолен, потому что где-то там, впереди, виднелись мощные и суровые хребты, едва различимые в облачную непогоду.
Костатидос знал, что это Большой Кавказский хребет, отделяющий Грузию от России. Им не было необходимости туда ехать. Все их дела имели конкретное направление и уходили именно туда. Но люди, которые проворачивали такие мероприятия, оставались на месте. Это обстоятельство служило утешением для заморского гостя.
Дорога, как знал полковник, теперь поведет на восток. На запад ехать нельзя. Там уже Южная Осетия, официально считающаяся территорией Грузии, но не всеми, а только теми, кто поддерживал эту маленькую страну, жестоко обиженную огромной Россией. Впрочем, это большинство государств мира. С мнением других сил, выступающих против единства Грузии, можно было бы и не считаться, если бы не была в дело замешана Россия. Ведь именно благодаря ее усилиям Южная Осетия и объявила себя независимым государством.
Вникать во внутренние противоречия Грузии полковник Костатидос не желал. У него имелась своя задача, и он собирался выполнить ее со всем старанием. По большому счету полковнику было безразлично единство Грузии. Если бы не Россия. Раз она вмешалась в это дело, значит, Соединенные Штаты должны быть на противоположной стороне и активно помогать Грузии.
В Южной Осетии сейчас работать было невозможно из-за присутствия там российских военных. Они, конечно, присматриваются к грузинской стороне, и уж, разумеется, глядят во все глаза, когда там вдруг появляются американцы. Но Южная Осетия все равно волновала Костатидоса мало.
Это так называемое государство отделял от России как раз тот самый Большой Кавказский хребет, перевалить через который не сумеет ни один кабан. Эти животные каждую осень мигрируют из Грузии в Северную Осетию и дальше, вплоть до Ставропольского края, минуя Южную Осетию. Об этом наглядно говорила карта миграции диких кабанов, составленная по результатам спутникового контроля, произведенного американскими космическими войсками.