— Скажите мне, Бойд, в юности вы воровали пенни у слепых?
— Только десятицентовики. Я негодяй?
— Я люблю вас! — мечтательно воскликнула она.
— А мне казалось — ненавидите?
— Это было вчера. Сегодня все иначе. И по чудесному совпадению Блейра-младшего тоже нет дома!
Ее глаза расширились.
— Неужели вы все еще презираете меня, Дании?
— Это было вчера, — Я поднял бокал. — Выпьем за сегодня! Опустошив бокал наполовину, она вернула его.
— Дополните, пожалуйста. Я сейчас вернусь.
Минут через пять она вернулась, переодевшись в черный сатиновый халат.
— Выпейте, вам станет чрезвычайно весело! — подтолкнул я к ней бокал. — Замечательный у вас халат, он делает вас бесподобно красивой. Так должна выглядеть каждая женщина, но это редко кому удается.
— А ваш профиль, Данни-бой, хорош почти так, как вы воображаете.
— Ничего не поделаешь, я чертовски привлекателен! Женщины влюбляются в меня с первого взгляда! А вот с вами этого не произошло, чем вы меня страшно заинтриговали.
Адель одним духом допила бокал, у нее перехватило дыхание.
— Вы ударили меня! — крикнула она, когда вернулся голос. — Я никогда не забуду этого, Дании Бойд!
— Никогда не забудете и никогда не простите?
— Вообще, мне это даже понравилось. Новые ощущения. Она вновь наполнила свой бокал.
— Я скажу вам кое-что, Дании. — Она сделала глубокий вдох.
— Поведаете о своей жизни, дорогая? — спросил я. — Ненавижу откровения женщин.
— Нет, это относительно теории… теории, будто женщина одевается для того, чтобы пленить мужчину. Глупости!
— Почему? — я приподнял брови.
— Это определенно не так! — она допила третий бокал и продолжила — Когда женщине действительно нравится мужчина, она делает совершенно противоположное!
— То есть? — с недоумением спросил я.
Одним рывком она развязала пояс, полы халата распахнулись, неторопливое движение плеч — и он упал к ее ногам. Под ним ничего не было, кроме самой Адель.
Она медленно повернулась вокруг своей оси.
— 115 фунтов, — похвасталась она — ни унции лишней!
Я всегда считал, что 16 лет — худший возраст. Только начнешь понимать, что такое женщина без одежды, — и тут же тьма разочарования: они увядают, они толстеют. Жизнь не переполнена девушками с обложек журналов.
Но Адель не вызвала разочарования. Фигура у нее была великолепная, кожа белая. Нарушал гармонию треугольный шрам на левом бедре.
— Вы будете только смотреть? Вам этого достаточно? Медленно пошел я к ней. Воротник сдавил горло, я рывком освободился от него. Адель ждала, опустив руки вдоль бедер.
— Снова собираешься меня ударить? — прошептала она, едва я приблизился.
— Что, у Аубрея сильная правая рука?
— Оставь его! — отмахнулась она.
— Укус змеи?
— Называй, как хочешь. Может, все-таки обнимешь меня?
— Имею и такие намерения.
Она дернула волосок на моей груди.
— Когда-нибудь ты перестанешь болтать?
Обхватив ее бедра, я приподнял тело, положил к себе на плечи и понес через комнату. Она впилась в мое плечо. В ответ я шлепнул ее по близлежащему и наиболее подходящему месту. Раздался удовлетворенный визг.
— Как там Аубрей? Наш мальчик скоро вернется? — полюбопытствовал я.
— Черт с ним! — отмахнулась Адель. — Он и сам может приготовить себе выпивку!
— Значит, остаюсь только я?
— Ах, и у меня нет выбора! — она мелодраматично вздохнула. — Ничего, если я буду стонать?
— Ол райт, у меня есть затычки для ушей.
В половине седьмого мы вполне респектабельно пили джин с тоником.
— Мне пора идти, — сказал я.
— Почему? — Адель в шелковой блузке и брюках поднялась с кушетки.
— Дела ждут.
— У тебя свидание? — она повернула ко мне голову. — Ты не Тарзан?
— Это ты — Джейн. А я устал.
— Тогда не спеши, — попросила она.