— Что это за место, Тао?
— Сильно головой ударился, да? — спросил он, не то сочувствуя, не то издеваясь.
— Угу, — серьёзно отозвался я. — Так где мы?
Откуда-то я знал, что нужно стараться как можно меньше говорить самому и как можно больше слушать.
— Школа Цюань, — сказал Тао, с интересом глядя на меня.
У него на голове был ёжик коротких чёрных волос. Меня же обрили наголо — в этом я убедился ещё лёжа на полу, ощупал тогда башку на предмет повреждений.
Я быстро сопоставлял информацию. Тао, видимо, здесь уже около месяца, или дольше. Мы были не единственными на скоблении, за спиной Тао, за моей спиной молча работали лопатами другие парни — в красных, белых, сине-зелёных ифу. И в каждой паре один был бритым наголо, другой — немного обросший. «Старики» обучали «молодых».
— И чему здесь учат? — спросил я.
Тао засмеялся:
— Ну, будешь часто попадать в консерваторию — петь научишься.
— А толстяк что — учитель? — не отставал я.
— Кто? Шен? — Тао ещё больше развеселился. — Уж этот учитель!
— Я серьёзно. Кто он?
— Да ты чего? — перестал потешаться Тао. — Начальник цеха.
Ну да, согласен, уж это-то можно было понять и самому. Но меня озадачило слово «школа». Почему-то мне казалось, что «школа» — это должно выглядеть как-то иначе.
— Ты на него так смотрел, как будто убить собирался, — сказал Тао, понизив голос. — Поосторожнее. А то он в другой раз предупреждать не станет. И, это… Ну, тут и помимо консерватории есть места.
Он содрогнулся, будто вспомнил что-то. Везучий. Я вот — ничего вспомнить не могу. Только тот светящийся круг на полу, и всё.
— Не собирался я его убивать, — сказал я тихо.
Не собирался. Просто смотрел в глаза, а у китайцев так не принято. Откуда-то я и об этом знаю.
— Тао! — заорал толстяк Шен, выскочив за спиной моего напарника. — Второе предупреждение!
Тао от неожиданности подпрыгнул и тут же согнулся, зашоркал лопатой по дереву. На меня толстяк бросил лишь беглый взгляд и, видимо, остался доволен — я-то, разговаривая, лопатой двигать не переставал. Шен ушёл орать на кого-то ещё.
Больше я к Тао не лез. Во-первых, говорить, когда со всех сторон визжат и гудят станки, было неудобно, а во-вторых, не хотелось снова подставить пацана. Он явно был из тех, кто не может одновременно говорить и работать.
Да и материала для размышлений хватало. Школа Цюань. Цюань — значит, кулак. Возможно, здесь обучают каким-нибудь единоборствам. К чему тогда этот цех? Испытание на прочность, прежде чем попадёшь к учителю? Нет, бред какой-то, тогда уж проще было заставить этими лопатами ямы копать.
Зайдём с другого бока. Вокруг — китайцы, говорят по-китайски, но я их отлично понимаю. Больше того — сам говорю свободно. Однако уверен, что этот язык мне не родной. А какой тогда родной?
Память ответов пока не подбрасывала. Я очищал чурки, складывал их в поленницу, откуда их потом забирали другие и несли к станкам, где чурки распиливали, получая какие-то заготовки, которые шли дальше, в глубь цеха.
Тао работал всё хуже и хуже. Часто останавливался, оглядываясь, нет ли поблизости Шена. Я заметил на черенке его лопаты следы крови.
— Да что с тобой сегодня? — Шен, подкравшись к Тао, дал ему подзатыльник. — Ещё одно предупреждение — и я позову воспитателей.
Воспитатели, ага. Всё интереснее и интереснее.
— Я работаю! — огрызнулся Тао.
— Плохо работаешь! Надо быстрее! Почему новичок делает в три раза больше, чем ты?