Но терпение было вознаграждено.
В пятом часу утра Лунев заметил боевика; серая пелена, подрагивавшая над землей, закрывала его до пояса.
Подойдя к дереву, снайпер забрался на него и первым делом закурил.
«Нахалюга, — злорадно подумал Лунев, — ну, такое мы не прощаем».
Он поправил резкость оптики и взял боевика в перекрестие. Целил не в голову, а чуть ниже шеи. Дымка была сильной, и промазать не хотелось.
Выстрел ударил глухо, тут же утонув в вате тумана.
Лунев видел, как тело снайпера закачалось и рухнуло на землю. Подойти к нему Лунев не захотел. В сад пошли другие. Они и рассказали, что снайпером был тщедушный мужичок, похоже, туберкулезник, с бритой наголо головой и с зеленой повязкой моджахеда на лбу. На прикладе его винтовки обнаружили пять процарапанных рисок — счет пораженным целям.
На винтовке, из которой положил снайпера, Лунев делать меток не стал…
Лунев свернул к оврагу, продрался сквозь кусты сирени и оказался на круглой плешке, вытоптанной до голой земли. На голых кирпичах, сложенных столбиками, сидели четверо мальчишек лет по пятнадцати. Они играли в карты и покуривали, передавая сигарету один другому. Увидев незнакомого человека, смутились. Один спрятал окурок за спину. Другой начал торопливо собирать карты.
— Здорово, мужики! — Лунев старался говорить жизнерадостно, чтобы разрядить обстановку недоверия и натянутости. — Минздрав предупреждает: курение опасно для жизни. Кто хочет жвачку?
Он с хрустом разорвал упаковку «Стиморола» и высыпал на ладонь содержимое.
— Налетайте!
За жвачкой потянулись руки.
— Можно тут у вас в холодке посидеть?
— Ну. — Замурзанный круглолицый мальчишка с короткой стрижкой, должно быть, считался за главного. — Сидите сколько угодно.
— Хорошо тут у вас. Тихо, прохладно. Играете на интерес или на ставку?
Парнишка, сунувший карты в карман, глянул на Лунева настороженно.
— На щелбаны.
— Мы тоже так пацанами играли.
Ребята восприняли сообщение с одобрением: засмеялись, зашевелились.
— Да, орлы, правда, что тут у вас мужика убили?
Луневу претило называть Прахова «мужиком», но иначе в такой обстановке спросить о нем было нельзя.
— Точно, положили, — за всех ответил круглолицый.
— Говорят, стрельба была?
Лунев наводил тень на плетень, чтобы завести ребятишек. И сразу добился успеха.
— Во свистят! — Круглолицый не выдержал неправды.
— Туфта. — Его поддержал тот, что убрал карты. — Ножом пырнули.
— Они что, косые были?
— Не, нормальные.
Лунев дружески ткнул круглолицего в плечо.
— Да не о том я. Поддатые они все были или как?
— Хромой, которого они прихватили, нормальный. А кодла вся на газу. Может, пили, может ширялись. Вело их всех, это точно.
— И что, двое на одного?
— Ну да! Шестеро.
— На одного? Ну, мужики, не верю.
— Сука буду! — Круглолицый отчаянно забожился. — Вот, Леха тоже видел. Мы здесь играли…
Леха, худенький лет двенадцати парнишка с блестящими черными, как у мышонка, глазами, подтвердил:
— Точно. Шестеро.
— И откуда кодла? Из ваших домов?
— Нет, чужие. Из наших один Бабай был.
— Бабай? Это такой длинный, тощий? Жердяй?
Леха возмутился неосведомленности собеседника: кто же в их микрорайоне не знает ханыгу Бабая?
— Ну что вы! Он маленький, метр с кепкой. И уши в стороны. Сантехник из «красной высотки»…
— А-а, — протянул Лунев. Теперь ему оставалось узнать, что такое «красная высотка», и дело наполовину сделано. Лунев дружески хлопнул Леху по спине: — Валяйте, играйте. И смотрите, на глаза кодле не попадайтесь.
— Мы знаем, — солидно заявил круглолицый. — Не дураки…
***
Под началом прапорщика Лукина солдаты поставили вокруг зоны разрушения временное ограждение.