Солнечный свет, как в детстве, беззаботно светил сквозь огромные окна двухэтажной университетской аудитории, создавая ощущение вселенской радости и предвкушения чего-то бесконечного и хорошего. Слышно было как по-весеннему громко щебетали птицы на улице, внося в душу чувство зависти их свободному существованию и создавая непреодолимое желание бросить всё, вырваться из пыльного унылого помещения и бежать, бежать куда-нибудь далеко-далеко, подальше от забот и хлопот взрослого бытия. Ощущение детства заполняло всю душу каким-то непередаваемым теплом и уверенностью в безнаказанности и безответственности. Воображение услужливо рисовало соответствующие приятные образы: журчащие с яркими бликами весенними ручейками, мокрые ноздреватые кучи полу-снега полу-льда, теплый ветерок, бередящий сердце чем-то непонятным одновременно тревожным и спокойным. Хотелось ломать ногой эти хрупкие ледяные остатки снежной долгой и печальной зимы, хотелось бросать спичку в ручеёк и быстро перескочить кучу снега, под которую он ненадолго прятался в стремительном беге, и ждать с другой стороны, выплывет ли спичка или затеряется в темной секретной пещёрке. Солнце припекает уже по-летнему, оно заливает светом всё вокруг, не давая шанса жалким остаткам зимы, которые из последних сил испускали хлад, при этом исчезая всё больше и больше, оголяя всё больше земли, где вот-вот должны уже вылезти упругие ростки мать-и-мачехи, а далеко в лесу, где редко ходят люди, и подснежников.
Посреди весеннего шума и гама, услужливо создаваемого воображением в голове у молодого преподавателя, вдруг стала растекаться напряженная тишина, насторожившая его и вдруг резко вернувшая его к действительности. Тишина… Тишина? Не может быть! Ведь сейчас должен быть пятиминутный перерыв между одним и вторым часом лекции, и в это время обычно стоит монотонный гул студентов-первокурсников, успевших уже передружиться в течение уже почти двух семестров. Артём, вернее Артём Павлович, как все его тут называли, перевел затуманенный весенним настроением взор от огромного окна и яркого солнечного света на студентов. Почти сто пар внимательных глаз смотрели на него, ожидая, когда же преподаватель выйдет из оцепенения, в котором тот уже пребывал минут десять, и это было странно, так как именно он, преподаватель, должен был вернуть их к учебе, но никак не они должны заставлять его учить их. Поэтому сидели молча, но смотрели, что будет дальше, тем более молодой преподаватель (ему лет двадцать пять — двадцать семь, прикинули они) вызывал понятно какой интерес у женской части аудитории, а остроумными шуточками и приколами он завоевал внимание и у парней. Да и лекции его редко бывали скучными, много раз прочитанный материал часто перемежался интересными фактами из жизни и аналогиями с российской действительностью. Только иногда видно было, что преподаватель не в духе, чем-то расстроен, и лекция была от этого сухой и скучной. Вот и сегодня Артём пришел на лекцию какой-то потусторонний, в его голове мысли были далеки от экономики, которую он преподавал.
— Ну что, время пришло продолжать? — встрепенувшись, сказал Артём, — Чего сидим, молчим? Смотрим на меня внимательно? Нет бы сказать, Артём Павлович, а давайте продолжим лекцию. Так ведь нет, будете сидеть и ждать, лишь бы не учиться.
Сказано это было шутливым тоном, что сразу сняло напряжение, зашуршали тетрадки, защелкали ручки.
— Запишите новый вопрос в нашей теме: «Простая Кейнсианская модель или Кейнсианский крест»…
Артём плёлся по длинным университетским коридорам совершенно без сил. Силы оставляли его каждый раз, как только звенел звонок с пары, так как он выкладывался настолько эмоционально сильно, что потом было ощущение какой-то давящей пустоты по всему телу. Иногда во время лекции он ловил себя на ощущении, что будто бы от него идет какой-то мощный поток энергии на аудиторию, что этот поток жадно втекает в каждого, кто смотрит на него и слушает его, но беспомощно рассыпается в пыль там, где его не слушают и внимание отвлечено чем-то от него. Пропадающую энергию ему было всегда нестерпимо жаль, и поэтому старался завладеть вниманием слушателей любыми способами, что естественно требовало много усилий. Студентов, упорно сопротивляющихся его усилиям, он тихонько ненавидел, но не позволял себе открыто их упрекать в отсутствии внимания, лишь иной раз высмеивая их при всех, подловив на какой-нибудь глупости. В общем давал понять, что, либо слушай внимательно, либо вообще не приходи. Бывало Артём специально замолкал всего на пару секунд, чтобы насладиться моментом, когда все его слушают в оцепенении, пьянея от энергетического потока, исходящего из него. Через секунду наваждение уходило, и студенты вдруг возвращались в реальность, смущаясь столь откровенного внимания преподавателю. Такие «эксперименты» Артём позволял себе не часто, вернее мог себе позволить не часто. Для этого ему требовалось какое-то особое умиротворенное состояние души, которое в наше суетливое время достичь крайне проблематично. Но все равно даже и без этого любая лекция забирала столько энергии и сил, что ему потом минут двадцать требовалось на то, чтобы хотя бы немного прийти в себя.
Он шел на улицу покурить, временами фокусируя взгляд чуть более внимательно на какой-нибудь обладательнице короткой юбки или стройных ножек, которые мельтешили вокруг него в радостном возбуждении от того, что закончилась пара и есть несколько минут свободы. Иногда с ним здоровались, и он им отвечал коротко: «Здрасте», не успевая иной раз осознать, с кем поздоровался, но это было и не важно — так, простой знак внимания.
— Молодой человек, да-да, вы, — немолодая уже женщина, лет сорока пяти — пятидесяти, чуть улыбаясь лишь одними глазами, обращалась несомненно к нему, — я смотрю, вас заинтересовало это объявление.
— Какое объявление? — Артём вернулся к действительности и обнаружил, что и в самом деле смотрит на тумбу с объявлениями, и там посреди предложений студентам сделать им реферат, курсовую или диплом, располагалось объявление, которое совершенно отличалось от всех других.
— Ну, вот же. Вы на него смотрели вот только что, — женщина показала направление, в котором смотрел Артём, лишь глазами, на долю секунды потеряв из виду собеседника.
— А-а, вот это… Ну я случайно просто взглянул. Я… задумался просто, — непонятно почему Артём стал оправдываться перед незнакомкой. Что-то его насторожило в этой женщине, но он не мог понять, что именно.
— Случайно, неслучайно — это вопрос, который мы сейчас не будем обсуждать…
— А мы что-то сейчас будем обсуждать? — окончательно пришел в себя Артём.
— Я просто хотела бы, чтобы вы всё-таки прочитали его, наконец, Артём!
— Да что в нем такого особенного, и… кто вы такая, я вас знаю? — Артём повернул голову, чтобы взглянуть на объявление, которое вроде бы и обратило на себя его внимание, и в то же время оставалось вне его сознания и зрения. «Чего она пристала ко мне? — недоумевал мысленно Артём, — да и кто она такая вообще! Стоп! Она назвала меня по имени!»
Перед Артёмом никого не было. Получилось так, что последнюю фразу он сказал, как бы в пустоту, ни для кого. Со стороны это казалось странным, и курившие неподалёку две студентки хихикнули.
— Ты чего тут бушуешь? — к Артёму подошел его друг и заодно коллега по кафедре, на которой работал, Женя. Он тоже вышел на улицу покурить на перемене.
— А? Привет, — ошалело покрутив головой, ответил Артём, — да чертовщина какая-то мерещится. Стою, смотрю тупо на доску с объявлениями, никого не трогаю, вдруг какая-то женщина назвала меня по имени и стала тыкать мне каким-то объявлением. Фигня какая-то!
— Твоя знакомая?
— Так в том то и дело, я ее первый раз вижу, а она меня по имени назвала. Странная какая-то.
— По пьяни поди не запомнил даже, гы-гы…
— Сам ты — по пьяни! Я в отличие от некоторых практически всегда всё помню.
— Да ладно ты, знаем мы! Что за объявление вы тут нашли-то? Тут, по-моему, кроме рефератов и курсовых за деньги отродясь никогда ничего путного не было.
— Ну вот именно! Я и стоял, говорю, тупо без всякой мысли смотрел, а она, мол, ну, когда же ты, Артём, мол наконец-то уж обратишь-таки внимание на ЭТО объявление, — и Артём ткнул пальцем прямо в центр доски, испещренной наклеенными разнокалиберными бумажками с отрывными кусочками, где были указаны номера телефонов.
— И конечно, ЭТО объявление сильно отличается от остальных! — саркастически воскликнул Женя, — но, надо признать, я бы на него внимание не обратил, если бы не ты, о, внимательнейший из землян!
На обычной белой бумажке на лазерном принтере было отпечатано: «Если вы читаете это, у вас развита интуиция. Приходите к нам, и мы поможем вам развить способности. Адрес: ул. Цвиллинга, 51. Не забудьте ваш знак».
— Мистика какая-то…
— Да какая мистика! Обычный развод какой-то. Сетевой маркетинг, мать его!
— Но ты же его и не заметил бы, если б я тебе на него пальцем не ткнул! — Артём начинал лихорадочно искать объяснение случившемуся, — так же, как и я, пока мне эта женщина на него не указала!
— Правильно, и не заметил бы! Потому что для нормального здорового человека такие объявления бессмысленны. Ну что за чушь, Тёма?! — Женя скривил губы и процитировал надпись противным гнусавым голосом, — тьфу, блин, бред какой-то! Ты ещё сходи по этому адресу, там наверняка такому лоху как ты обрадуются.