— У меня документы в сумочке, в коридоре. Можно я возьму ее? — спрашиваю я.
— Да, конечно, — он немного отодвигается от двери и даёт мне возможность пройти.
Я прохожу совсем близко от него и меня обдает резким древесно-ментоловым ароматом.
Он ещё и пахнет, так что голова начинает кружиться!
Хватаю свою сумку и возвращаюсь назад. Подаю ему свое временное удостоверение.
— Хорошо, — говорит он и пытается произнести мое имя, — Вар… Вар… Ра…
— Можно просто Варя, — говорю я.
Хотя это совсем не просто.
— Варья? — произносит он.
— Хуй с тобой, — бурчу я себе под нос. Все равно он меня не понимает. Чёртовы басурмане. Пока ни одному не удавалось правильно произнести мое имя.
— Да, пусть будет Варья, — говорю я уже громче.
Он почему-то усмехается.
— Так, что тут произошло?
— Мой муж Леон угрожал зарезать меня.
— Это тоже он? — спрашивает он, бросая взгляд на кровоподтёк у меня на щеке.
Я киваю.
2
Полицейский достает какие-то бумаги и начинает оформлять их. Списывает мои данные с удостоверения личности. Задаёт какие-то вопросы. Я отвечаю.
А сама мысленно уже раздела его и так и вижу его кубики на животе и мышцы спины. А руки? Господи, какие же у него сильные, должно быть, руки. И как же тяжело, наверное, под ним. Тогда уж лучше на нем.
Так, Крайнова, все, угомонись, пока тебе не предъявили обвинение в нападении на полицейского.
Внизу живота сводит судорогой и я плотнее сжимаю бёдра. Хочу просто в душ. Снять напряжение хотя бы так.
Это он меня так доводит?
— Господи, ну, и мужик, — невольно вырывается у меня. Ну и похуй, все равно он меня не понимает. И в этом какая-никакая, а прелесть жизни в чужой стране. Я могу говорить то, что думаю. И улыбаться, делая вид, что говорю то, что от меня хотят услышать.
— Простите? — поднимает голову от бумаг Аполлон в форме.
Черт, всё-таки, сказала слишком громко.
— Нет-нет, ничего, — улыбаюсь я в ответ, — это я о своем.
Он пронзительно смотрит на меня и мне кажется или он на самом деле чуть улыбается одним уголком губ? Да нет, мне уже все мерещится.
Полицейский возвращается к бумагам.
— Так, — спустя минуту говорит он и встаёт из-за стола, — у Леона будет запрет на вход в это помещение и запрет приближаться к Вам ближе, чем на двести метров. Подпишите здесь.
Он подаёт мне ручку. Я наклоняюсь, чтобы подписать заявление и моя голова оказывается прямо на уровне его паха. Непроизвольно взгляд скользит по тугой ширинке. Ну, и форма. Это я не о ширинке, конечно же, а о форме одежды. Блять, срочно в душ!