— Значит, так тому и быть, — сказал я. — Заставлять их ждать просто невежливо. Есть еще какие-нибудь причины, которые помешают мне вернуться?
— Ты нужен нам здесь, — сказала она. — С твоей помощью мы можем понять, в чем заключается феномен Земли.
— Может, и нет никакого феномена, — сказал я. — Может, это просто трагическое стечение обстоятельств, а выжившие земляне — злобные мартышки без всяческих комплексов и рефлексии. Им сказали качаться, и они качаются.
— Это маловероятно, — сказала она.
— Почему же? Земляне всю дорогу резали друг другу глотки, и ваша хваленая Система не вмешивалась, считая, что мы и так движемся в правильном направлении, — сказал я. — А когда большие войны остались в прошлом и наша цивилизация стала более-менее гуманна, включила нам вашу замечательную игру.
— Скорее, вше развитие остановилось или свернуло куда-то не туда, — сказала Селена.
— Да-да, мы променяли космос на айфоны и были за это наказаны.
— На что?
— Неважно, — сказал я, вспомнив, что и Флойд тоже не понимал сарказма. — Наш предыдущий век был веком больших войн. В текущем все свелось с мелким локальным конфликтам и международному терроризму, и я думаю, что дело в этом.
Она покачала головой.
— Ты неправильно понимаешь смысл существования Системы.
— А разве это не бесконечная война?
— Нет.
— Сильные возвысятся, слабые падут, — процитировал я.
— Но разве сила заключается только в умении убивать?
— Когда сразу же после этого объявления какой-нибудь зомби пытается перегрызть тебе глотку, сложно интерпретировать эти слова как-то по-другому, — сказал я. — Тут, хочешь, не хочешь, и Махатма Ганди взялся бы за дубину.
— Кто?
— Опять-таки неважно, — сказал я. — Я не знаю, что там задумывали ваши общие предки, но Система отнюдь не несет в галактику разумное, доброе и вечное. Система — это война.
— Есть множество миров, которые не воюют, — сказала она. — Ты увидишь их сам.
— Когда?
— Когда подключишься к инфополю планеты.
— Так чего же мы тянем?
— Это случится завтра, — сказала она.
— А чего зря время терять? Данные подтираете?
— Это невозможно, и ты сам убедишься, — сказала она. — Инфополе планеты формируется без нашего вмешательства. Там то, что было, и то, что есть, ни больше и не меньше.
— Тогда почему завтра?
— Мы калибруем оборудование, — сказала она. — Ты все-таки не один из нас.
— Тогда, пока мы ждем, расскажи мне об одном из вас, — сказал я. — Расскажи о Первом Игроке.
— Он — Первый Игрок, и этим все сказано.
— А если немного подробнее? У нас же вроде тут марафон откровенности намечался.