Я буквально за язык себя поймала, чтобы не ляпнуть вслух про «насиловать извращенным способом», и на А-Лея глянула так, что он явно тем же самым предложением подавился.
— Лечить, что же еще. Если хочешь, я могу даже рассказывать, что именно делаю и зачем, если тебе так будет спокойнее. — Первая иголка нашла нужную точку на солнечном сплетении парня, отчего он придушенно ахнул. С чего? Не больно же, я точно знаю.
— Разрушенное ядро — это не болезнь. Как не восстановить вырванное сердце, так не собрать и золотые осколки. — Лежит подыхает, а все равно умудрился процитировать какой-то философский трактат.
— Ядро твое я пока не трогаю. А вот те меридианы, которые вокруг него… Как интересно! А-Лей, смотри внимательно. Золотое солнце погасло, но даже самые мелкие сосуды вокруг него так разработаны, что все еще держат форму. Их вполне можно заставить пожужжать. Заклинать, понятно, не выйдет, а нормально жить — вполне! Надо только поискать альтернативный источник энергии на первое время… одного порошка маловато.
— Я тоже не понимаю, че она сейчас сказала. Но интонация веселая, значит, мучиться тебе еще не менее года, — обрадовал пациента А-Лей. И быстро пояснил, глядя в расширившиеся глаза: — Я имею в виду, что, во-первых, ты дольше проживешь, а во-вторых, ты интересный случай и так просто она от тебя не отстанет.
— Я осознаю. — Заклинатель отвел взгляд и сжал губы в тонкую линию.
— Если хочешь, чтобы он успокоился, лучше молчи, — усмехнулась я, планомерно усеивая тощее нечто серебряными иглами. Результат мне нравился — я не ожидала, что его меридианы будут так легко откликаться на мое воздействие. У простых больных людей все происходило совсем иначе. Дело, наверное, в том, что он уже не человек. Бывший нечеловек.
— Что ты де... — Стратегическую тряпку у заклинателя в очередной раз отобрали, и я имела удовольствие полюбоваться на то, как краски жизни возвращаются на его бледное лицо. Причем хорошо возвращаются, сразу до состояния свеклы. Хотя… он и так ниже шеи темно-розовый от воздействия воды, а теперь и щеки потеплели.
— Спокойно, Маша, я Дубровский. — Конечно, никто не понял, зато все замерли. Когда я произносила какие-то фразы по-русски, местные, щебечущие на своем птичьем языке, застывали как кролики перед удавом. Думали, что я рычу страшное заклинание демонической практики. — А-Лей, подержи его. И ногу подними. Согни в колене и отведи в сторону. Теперь другую. Молодец.
— Ужас, сестра, во что ты меня вечно вовлекаешь… Во всякое неприличное с мужчинами! — картинно возмутился брат.
— Я, значит, вовлекаю? Напомнить, чей это подарок? А то я сейчас разовью теорию, и окажется, что это ты тайно захотел полапать заклинателя и, скрывая свои грязные намерения, вручил его мне якобы в подарок. Как думаешь, быстро ли разлетится эта сплетня по городу? — Что-что, а управу на мелкого я всегда легко найду.
— Не надо… уф. Ну все, парень, выдыхай. Она закончила. Видишь, все-все иголочки из тебя вынула, ты больше не ежик даже местами.
— Пеленай уже, жалетель. И поплотнее.
За полтора года знакомства и моего участия в его воспитании братец весьма поднаторел во вспомогательной медицине и сестринском деле, так что справился в момент. Через несколько минут плотный кокон из простыни и широких полос льна, пересыпанных все тем же порошком цунь с примесью еще кое-каких трав, сонно моргал на меня длинными ресницами и пытался сурово поджать губы.
— Сдвинь к стенке, пусть лежит, — распорядилась я, сочувственно глядя, как медленно исчезает из широко открытых глаз жертвы шокированное выражение. — До утра теперь не стоит его трогать. Но присмотреть нужно. У меня останется. Поправится — разберемся, куда его поселить.
— Здесь одна кровать, — подал вдруг голос сверточек с бессмертным.
— Одна. — Я помогала А-Лею разложить инвентарь по местам и навести в комнате порядок. Вообще это его обязанность, которую он согласился выполнять в обмен на мои уроки и то, что я его не гоню в особо интересных случаях, но я не вредная.
— Где ты… вы… будете спать? — Пусть я не смотрела в его сторону, но отчетливо почувствовала, как новоявленная куколка шелкопряда нахмурила брови.
— На кровати, где еще.
— Здесь одна кровать, — повторил он предыдущую фразу.
— Я в курсе. Считать умею. — Разложив иголки по кармашкам в кожаном пенале и активировав выгравированный на крышке талисман обеззараживания, я наконец закончила с уборкой. — Надеюсь на твою порядочность и на то, что ночью ты не станешь ко мне грязно приставать. Собственно, уверена в этом. — И поправила чуть сбившуюся простыню у него на плече. Заодно полюбовалась, как он ищет подходящее слово и не находит.
— Вы…
— На этой кровати футбол… э-э-э… скачки можно устраивать, лошадиные. Успокойся, закачу тебя к стеночке, накрою одеялом, и ты мне не помешаешь. Спи. — Я действительно слегка отодвинула его вбок.
— Вы…
— Янли! — Не только мы с А-Леем вздрогнули, заслышав этот рев, но даже спеленутый заклинатель забыл, что хотел сказать. Еще бы, господина Тана здешние небеса голосом не обидели. Ну, точнее, папу. В нынешних древних условиях, где у каждого более-менее состоятельного мужчины есть несколько жен и наложниц, отец в нашей семье был достаточно любящий и по-своему заботливый. И вообще хороший папочка. Когда не сносит ширму и не орет раненым буйволом:
— Янли! Это правда, что ты купила наложника, чтобы потерять с ним девственность?!
Глава 8
Тан Юншен
«Хоть кто-то адекватный в этом доме, — подумал я, разглядывая крупного краснолицего мужчину средних лет в богато украшенных одеяниях торговца. — Вот сейчас меня как минимум переложат в другую комнату, как максимум и вовсе переместят в двор для слуг и рабов. И можно будет спокойно и размеренно обдумать ситуацию».
— Нет, папочка, — совершенно спокойным голосом отозвалась моя хозяйка, подошла и вместо традиционного почтительного поклона поприветствовала главу дома фамильярным поцелуем в щеку, словно вообще не обращая внимания на то, что достопочтенный в ярости.