— Госпожа, позвольте вам помочь, — я почти умолял. Даже будучи рабом, потеряв остатки достоинства, я не хотел умирать.
Девочка, не слушая, вынула кинжал из руки — и я не выдержал. Рей-на могут двигаться быстро, если нужно — эта способность всегда умиляет хозяев. Им нравится, когда быстро… неважно. Я успел перехватить её руку и осторожно забрать кинжал. Теперь и я испачкался в крови. Если она умрёт, решат, что убил её я. Для раба — это смерть. Для рей-на — долгие пытки и только в конце — смерть.
Я стал искать, чем можно перевязать рану. Девочка не двигалась. Её кожа была холодной и противно-гладкой, испачканной в крови.
— Госпожа, скажите, где я могу найти лекарства?
Она молчала. Тогда я нашёл и зажёг свечу — взгляд госпожи метнулся к ней на мгновение. Хорошо, я уже начал думать, что она слепа.
Лекарства были, целый ларец — тут же, на столе. Я поднёс свечу поближе к госпоже — она зажмурилась. Я порадовался, что не стал открывать окно — яркий свет наверняка вызвал бы у неё куда более бурную реакцию. У людей глаза такие… хрупкие.
Она не шевелилась, пока я перевязывал ей руку. Промолчала, когда, закончив, спросил: "Госпожа, какие будут указания?". Очевидно, меньше всего ей сейчас хотелось лишаться невинности. Интересно, что сделает со мной король, если узнает, что я не выполнил то, для чего меня подарили?
— Госпожа, мне уйти?
Девочка молча обмякла в кресле, склонившись головой к подлокотнику. Я встал на колени рядом. Вблизи от неё ещё приторней пахло кровью. Я присмотрелся: она испачкалась вся.
— Позвать вашу горничную, госпожа?
Девочка снова промолчала: ей было всё равно. Она в оцепенении смотрела мимо меня на пол.
Да, с госпожой мне повезло…
Я поднялся, понимая, что меня она сейчас всё равно не видит. Обошёл комнату, заглянул в соседнюю, оказавшуюся спальней. Рядом был небольшой будуар, а с другой стороны — купальня. Я зажёг свечи и принялся набирать воду. Я понятия не имел, где искать лекаря или её служанок, а оставлять госпожу в таком состоянии — за это меня точно накажут. На самом деле люди редко могут сформулировать чёткий приказ. Твоя жизнь зависит от того, насколько точно ты угадываешь их желания.
Девочка была очень маленькой и очень лёгкой. Её голова прижалась к моему плечу, пока я нёс её в купальню. Тогда я увидел то, что не разглядел раньше: маленькие рожки, которые я до этого принял за заколки. Что ж, теперь понятно, кто она такая: Лия, незаконнорождённая дочь императора людей и принцессы демонов. Несколько лет назад империя чуть не ввязалась в войну с демонами, но конфликт как-то удалось решить. Я знал, как относятся демоны к полукровкам. Мать принцессы Лии наверняка никогда не навещала дочь.
Госпожа завозилась, когда я поставил её перед бассейном и стал избавлять от одежды. Попыталась сфокусировать взгляд на мне — я впервые подумал, что дело, быть может, не в сумасшествии, а наркотике, пусть ничем таким от девочки не пахло. И успел подхватить её, когда она закатила глаза и задышала мерно, как во сне. Всё время купания она не открывала глаз. Зато я смог рассмотреть её: раньше я не видел полукровок, хоть демонов и встречал.
Она была мила — не так невыносима, как другие женщины. Для человека у неё оказались слишком острые черты лица. И, конечно, рожки среди молочно-белых волос. Аккуратные, витые рожки, красивые даже. Только вот люди подобное не любят. И жемчужная чешуя на шее, у маленькой груди и на ягодицах. Длинные тонкие пальцы, заканчивающиеся острыми коготками — ничем больше демона она не напоминала. Но и для человека это было слишком много. Среди людей принцесса наверняка считалась уродиной, я был прав.
Я уложил её в постель — госпожа удовлетворённо вздохнула, и задышала глубже, спокойней. Теперь от неё пахло по-человечески — цветами. И горько, дымом — как от демона. Странное сочетание, к которому мне нужно будет привыкнуть.
Я лёг в её ногах и неожиданно для себя провалился в сон почти мгновенно. Странный был день.
Пробуждение тоже было странным. Я чувствовал, как тонкие пальцы с острыми коготками гладят моё лицо, зарываются в волосы. Когда она добралась до нужного места за ухом, я тихо застонал. Пальцы замерли.
— Ты рей-на, да? — у неё был тихий, тонкий голос. — У тебя пушистые ушки. Можно потрогать?
— Конечно, госпожа, — я сел, нагнул голову и положил её руку на ухо. Людям нравится: бархатные, пушистые уши, как у кошки или лисицы. Как мне раньше хотелось убить их всех за эти сравнения и бесцеремонность.
— Шевелятся, — в голосе девочки послышалась улыбка. — Рей-на, кто ты такой? И что ты делаешь в моей постели? Хм, я думала, что снова проснусь у лекаря…
— Я осмелился уложить вас, простите, госпожа, — произнёс я, не поднимая головы. — Я подарок вашего отца на ваш день рожденья.
Госпожа убрала руку и усмехнулась.
— Мой день рождения был месяц назад, а он только сейчас вспомнил. Я искала его подарок, так искала. Надеялась, что отец хотя бы тогда зайдёт, — в её голосе послышалась тоска.
— Простите, госпожа.
— За что ты извиняешься? — она помолчала. — Как тебя зовут?
— Как прикажете, госпожа.
— Я уже приказала. Назови своё имя.
Я закрыл глаза. Имя — моя суть. Я любил традицию людей давать рабу новое имя, хоть она и означала унижение.