— Муж разозлился на них и сам отказался от неверных. Он забрал другие расы, в новый мир, оставив эльфам и дроу возможность жить как они хотят и выяснять ко из них сильнее между собой. Они и выясняли. — надломленным голосом поведала она, а в прекрасных глазах отразился весь ужас той войны. — они уничтожали друг друга не озираясь на пол и возраст, а я ничего не могла поделать, наблюдая, как Эрис наслаждается резней с участием моих детей. Тогда я пошла на отчаянный шаг попытавшись договориться с ним. Он не понимал моих намерений, утверждая, что я не должна жалеть таких, как они. Они не заслуживают ничего, кроме истребления. — она всхлипнула и продолжила.
— Они для меня все равно остались детьми. — убитым голосом, полным боли сказала она. — И тогда Эрис неожиданно согласился оставить Елей, сказав, что уже достаточно позабавился с этим миром. Он ушел, оставив за собой хаос и разруху. Это был настоящий ад. Отказавшись от нашего с мужем покровительства, темные и светлые эльфы обрекли себя на вымирание.
— Почему? Из-за войны?
— Я богиня материнства и женственности, Изабелла. — вздохнула она. — С моим уходом, перестали рождаться девочки. А во время войны, как я уже говорила, убивали всех подряд. Последняя девочка родилась несколько веков назад, это еще те, что я запланировала до нашего свержения. На данный момент на одну женщину, приходится примерно пятьдесят мужчин. Возможно больше. Дети если и рождаются, то очень редко и все мальчики. Через несколько сотен лет они вымрут полностью, если ничего не сделать.
Я, откровенно говоря, опешила.
— Что сейчас происходит с Елейем? — тихо спросила я.
— Они стали озлобленные и извращенные. В мире появилось рабство. Многомужеством уже никого не удивить, и мужчинами пользуются, словно вещью. Женщины стали походить на чудовищ. Жадные, алчные, злые и жестокие. Они привыкли к вседозволенности, так как женщина в Елейе — священна. Они без зазрения совести избавляются от своих сыновей, не считая их даже за живое существо, они издеваются над мужьями… Я не могу на это смотреть. — заплакала она, прикрыв ладонями свое лицо. — Сейчас мои дети молят нас с мужем о прощении, раскаиваются и просят вернуться и простить их.
— Этот мир снова твой? — и она хочет отправить туда меня? Серьезно??? Что мне там делать?
— Нет. — покачала она головой. — Я не могу вступить в Елей, пока не восстановят мои с мужем храмы.
— Что для этого нужно? — оживилась я.
— Твоя помощь. — вздохнула она, посмотрев на меня, словно я ее последняя надежда. Чувство неприятное, скажу я вам… — Уходя Эрис не мог обойтись без подлянки. Недостаточно просто восстановить храмы и помолиться нам с мужем. Тем более, что муж все еще в обиде на темных и светлых эльфов. Он не хочет им никак помогать. А я не могу так. — грустно вздохнула она, смахивая слезы со своего лица. Меня она гладила почти не прекращая. Подозреваю, у нее такой способ успокоения. Я не против, тем более, это так приятно, хоть прикосновения я почти и не ощущаю. Просто от факта самих объятий я получаю искреннее наслаждение.
— Есть какое-то условие? — догадалась я.
— Да. Нужно выбрать одну женщину, она станет сосудом. Неким магическим накопителем. Она должна проехаться по всем разрущенным храмам и впитать в себя всю остаточную энергию.
— И что с этой энергией делать. — подозревая, какую роль мне во всем этом отведена, напряглась я.
— Ею необходимо напитать кристалл силы, что находится в первоначальном, главном храме в горах. Благо, до него не добрались в свое время и не разрушили.
— Я так понимаю, этой женщиной должна стать я? — обреченно прошептала я.
— Да, родная. Извини, что так получилось.
— В чем подвох, и почему ты сказала, что не выбирала меня специально?
— У Эриса остались последователи несмотря на то, что он оставил Елей. — скорбно вздохнула она, а у меня сердце сжалось, от переполняющей жалости к этой женщине. — мужчины давно осознали свою ошибку, как и то, чем грозит им подобная выходка. Именно они первые и пришли к решению, отказаться от Эриса и просить о прощении и возвращении меня.
— Но?
— Но женщин все устраивает. — дернула она щекой в досаде. — Они не хотят ничего менять. Они избалованны, почти священны, капризны, извращены. С моим возвращением их правление перестанет существовать. И они хотят помешать моему возвращению.
— Как?
— Эрис оставил лазейку, чтобы я могла вернуться. Необходимо найти чистую душу, которая способна вместить в себя силу и пробудить храмы. Это должно произойти когда зацветет священный цветок. Тогда представители сильнейших магов, соберутся и призовут такую душу специальным обрядом. Они же и станут ее стражами в предстоящем походе.
— И?
— Женщины решили обмануть предсказание и подсунуть подсадную утку, как это говорится в твоем мире. Сегодня прошел ритуал, на котором два сильнейших мага от обеих рас, совершили призыв, на который ты и откликнулась. Вот только мужчинам продажные священнослужители представили совершенно другую женщину. — опережая мой вопрос, она поторопилась ответить. — Почему именно ты — не знаю. Силы мира посчитали тебя достаточно светлой и достойной душой. И знаешь, пообщавшись с тобой, я смею с подобным выбором согласиться.
— Боюсь, и ты, и силы мира все же ошиблись. — вздохнула я грустно. — Никакая я не светлая.
Вспоминая сколько боли и горечи мне пришлось пережить, сколько грязи и обит вытерпеть, могу с точностью сказать, что чистотой и добротой от меня и не пахнет. В духовном смысле, то есть. Я озлобилась, замкнулась в себе, не желая впускать в свою раковину никого. За двадцать восемь лет я поняла, что можно смело рассчитывать только на себя. Тогда тебя никто не обидит, не бросит, не предаст. Одной проще.
И какая я после этого светлая душа?
— Ты не понимаешь, о чем ты говоришь, Изабелла. — ласково поцеловала она меня в висок. — Тебе пришлось многое пережить, но это не делает тебя хуже. Ты стала сильной, выносливой и сострадающей именно потому, что тебе самой пришлось пережить все тяготы. Я отчетливо вижу твою душу и могу с уверенностью сказать, что ты одна из немногих, поистине светлых и добрых существ.
Я не выдержала и зарыдала. В первую очередь потому что боялась, что Айне ошиблась, но разубеждать ее малодушно не захотелось. Побоялась, что если она поймет, как ошиблась, то исчезнут эти материнские объятия, ласковая улыбка и добрый взгляд.