Пролог
Темная крохотная комната, больше похожая на кладовую, освещается лишь одинокой свечой. На круглой кровати, в центре чулана, лежит обнаженная блондинка, ее кожа в тусклом свете кажется молочно белой, а безжизненный и потухший взгляд, фиалковых глаз, смотрит в никуда. Низкая дряхлая женщина Закра в черном длинном балахоне, любимом лакомстве моли, омывает не на что не реагирующую девушку. Тишина здесь хозяйка.
Тело блондинки было здесь, но где парила душа неизвестно. Отстранено она все видела и понимала, но все казалось ей незначительным, не стоящим ее внимания. Механически бредя по каменным коридорам с низкими потолками, она чудом не путалась в белой мантии, одетой на нее старухой. Высокие двустворчатые двери. Замерла, будто кто-то управлял ее телом, а ей оставалось лишь подчиняться. Не сложно.
В огромном круглом зале все было уже готово к этой священной ночи. Вокруг большого плоского обсидиана стояло двадцать два человека все в мантиях и глубоких капюшонах — лица не разглядеть. В центре, около камня алтаря, находился высокий мужчина, в такой же мантии, как и все собравшиеся. Ждал. К этой ночи он готовился особенно тщательно и с самого своего рождения. Именно эта ночь — главная миссия его жизни. Когда к нему подвели девушку, его сердце готово было вырваться из груди от волнения, но лицо осталось не проницаемым. Сорвав с блондинки мантию, он подвел ее к камню…
На протяжении всего ритуала двадцать две фигуры распевали священные молитвы, раскачиваясь в разные стороны. Когда все было кончено, безвольными куклами упали на камень, будто незримый кукловод оборвал все нити. Но пара на это не обратила и внимания. Все шло по плану. Братья принесли жертву. Осуществили свою миссию.
Старуха забрала тело блондинки, — откуда только силы взялись в этом щуплом теле, — и отнесла в коморку с круглой кроватью. Омыв и уложив спать девушку, женщина удалилась. Сегодня Закру ждет еще одно важно занятие — молитва! Всю ночь она простоит на колониях, моля своего Бога прийти. И не узнает старуха кто и зачем выкрал блондинку.
Через девять месяцев, когда ночное светило стояло в зените, родилась малышка, отбирая своим появлением во тьму жизнь у матери. Мало кто вспомнит имя блондинки, пожертвовавшей жизнью ради этого дитя. Сложно сказать помнила ли она сама его…
В эту же ночь совсем в другой стране умер еще один человек: высокий темноволосый мужчина. Его жизнь была забрана в дань. Дань его дочери, в это мгновение появившейся на свет. На устах мужчины в момент смерти была счастливая улыбка.
— Предназначение исполнено, — последние слова, слетевшие с его уст.
1 Глава
— Эйра! — веселый крик заставляет меня обернуться. Замерев на лестнице, я вопросительно смотрю в ту сторону, откуда слышала голос. Оклик повторяется, но голос уже принадлежит директрисе, и зов звучит настойчивей. — Авейра Слейв!
Приходится отменить свой поход в комнату и мчаться на крик. Старалась добраться до кабинета быстро, поэтому рыжие волосы слегка выбились из косы. Интересно, что могло понадобиться от меня нашей наставнице? Придумает какое-то новое совершенно ничего не значащее поручение, с нее станется. За столько лет в работном доме она не дала мне ни одного стоящего задания. Совершено ни одного!
— Почему мне приходится так долго тебя ждать? — голос директрисы Клэр Барвуа звучит недовольно, тучная рука подпирает лицо, но взгляд не отрывается от бумаг.
— Я сразу же явилась. Настолько быстро насколько смогла, — мялась возле дверей в кабинете наставницы, попутно разглядывая одну особенно мрачную и жуткую, — зачем она вообще их держит? — из многочисленных картин в кабинете.
— Значит недостаточно, — отрывая на мгновение свои глаза от бумаг, произносит женщина и возвращается к чтению. — Пойдешь на рынок и купишь все необходимые продукты для завтрашнего мероприятия. Список получишь у повара.
Вот и спрашивается, для каких таких целей она меня звала? Разве не могли мне обо всем сообщить на кухне, ведь именно из нее я и шла, когда меня окликнули. Логика железная. Брови сами собой сходились на переносице. Мне часто было сложно контролировать свое недовольство, — точнее гнев, — подымающийся в моей душе регулярно. Как-то раз после очередного приступа злости наставница Барвуа даже вызывала мне священника. Правда я не поняла, как он должен был подействовать на меня, но стараюсь больше не показывать свои эмоции, что, кстати говоря, не простая задача.
— Эйра! — веселый голос моей подруги, а по совместительству местного повара, Моники Клоу одернул меня у самых дверей кухни. — Эйра, ты опять на ходу спишь?
— Нет, — стряхивая пустую злость, подняла глаза на русоволосую девушку. — Просто задумалась. Давай список да я пойду.
— Вообще-то, — расплылась в шкодной улыбке моя подруга, — мне удалось вырваться с кухни. Так что от моей компании тебе не избавиться.
— Какой кошмар! — в поддельном ужасе вскричала я. — Спасите! Помогите!
Дружно подшучивая и потрунивая, мы выбрались из дома. Работного дома. Я живу здесь столько, сколько себя помню. Говорят, мать отдала меня сюда в пять лет. Каждые полгода девушки уходят отсюда, их выбирают работодатели на проводимых ярмарках-смотринах. Раз в полгода кто-то выбирается отсюда. Кто-то, но не я. На завтра назначено именно такое мероприятие одно из важнейших событий в наших жизнях. Волнение мне приходилось испытывать перед каждой ярмаркой, — чего больше боялась сменить место жительства и работы или быть не выбранной не знаю, — однако пока ни одного предложение о работе так и не поступало. Завтра состоится двадцать четвертая ярмарка с момента моего появления здесь, если не ошибаюсь, а я по-прежнему в работном доме. Наверное, это даже хорошо.
Рынок встретил нас шумом и гамом. Я не любила это место: все бегают, суетятся, кричат и что-то пытаются друг другу доказать. Кошмар и только. Однако стараниями директрисы Барвуа бывать мне здесь приходилось регулярно, — то платья для нее забери у портного, то покупки сделай, — многие продавцы кивали в знак приветствия и подзывали купить именно у них. Моника шла уверенно и не обращала ни на кого внимание, точно зная, где и какие покупки ей совершить. Расталкивая толпу, мы уверенно приближались к продуктовым рядам. Возможности разговаривать в такой обстановке не было оставалось только идти.
— Здравствуйте, — подошла подруга к знакомой лавке и поприветствовала хозяина. — А у вас мясо свежее? А когда забили быка…
Дальше я не слушала. Мое внимание привлекло странное темно-синие свечение на стойке соседнего магазинчика. На первый взгляд, стойка была абсолютно обычной, только странный ореол свечения исходящий изнутри выбил меня из колеи. Совершенно не поверив своим глазам, — даже после того как несколько раз потерла их кулачками, — я решила удостовериться. Не смотря по сторонам, направилась к интересующей меня лавке, заворожённо глядя на синие всполохи.
— Смотри куда прешь! — злой рык послышался сверху. Затуманенным взглядом отмечаю, что стою на ногах злого темноволосого мужчины, но этот факт меня абсолютно не интересует. Моя цель дальше. Мне необходимо прикоснуться к темно-синим всполохам. Они зовут меня.
— Я кого спрашиваю? — каким-то странным образом перед моими глазами вместо свечения оказались синие глаза брюнета. Опустив беглый взгляд вниз, я поняла земля далеко, а это огромный мужчина или это я маленькая, а может и то и другое? Не сразу поняла, но оказывается этот хам схватил меня за шкирку! За шкирку! Как нашкодившего кота! В груди начала собираться злость, образуя тугой узел где-то в районе сердца. Руки сами собой переместились на бока, а мои рыжие брови сошлись на переносице.
— Вы! Что! Себе! Позволяете?! — прокричала я глядя в глаза этому огромному брюнету, чувство страха перед мужчиной который в разы крупней меня помахало мне ручкой. Единственное что я чувствовала в этот момент — злость. И самое главное, я не могла понять, почему так сильно разозлилась? Ну ладно взял за шкирку, но так я же сама виновата! Нахально стоять на ногах — вверх неприличия! Но даже после мысленных доводов злость отказалась покидать меня.
— Эйра, — испуганный голос Моники слегка привел меня в себя, но недостаточно. Я все еще злилась на этого мужчину. — Попроси лорда тебя отпустить и пойдем. Я все купила.
— Отпусти меня! — глядя прямо в синие глаза произнесла требовательно, плевать мне хотелось кто он — да хоть сам принц! — а брать себя за шкирку не позволю. — Сейчас же!
Громкий и раскатистый смех был мне ответом. Этот наглец и не подумал меня ставить на землю, нет! Он продолжал держать мое маленькое тельце, а от его смеха оно слегка колыхалось — неприятно.