И даже не пришлось проявлять для этого какую-то инициативу. Дим сам потребовал именно информации о болезни Эвы.
- Вам же рассказывал Фернандо перед нашим приходом, - сдипломатничала я.
- Да, сказал, что девочка перенесла тяжелое потрясение, что мы должны отнестись к ней со всей чуткостью. Отец у нее в дальней разведке, мать почему-то не может прилететь с межпланетной, так что от нас потребовали родственных чувств, по всей видимости. Ну, с девочками было легче - Эва им вроде любимой внучки. Маша учит ее вязать, Диана - варить цукаты, Леночка - составлять картинки из всяких сушеных цветов и трав. Полтораста лет назад это было в моде. А я хочу знать, что с Эвой на самом деле.
Он упорно смотрел мне в глаза своими отчаянно-синими... Ладно! Дим хочет ответа - Дим получит ответ!
- История, конечно, странная и неприятная, - сказала я, - но будем надеяться, что без серьезных последствий. Эва пыталась покончить с собой из-за несчастной любви.
Он нисколько не удивился.
- Да, она такая... - странно усмехаясь, сказал Дим. - Это в ней есть. Способность так любить... Даже удивительно в ваш век...
- Поэтому, Вадим Петрович, - совершенно официально заявила я, мы с вами должны как можно осторожнее обращаться с Эвой. Она, как вы сами заметили, человек не нашего века, она очень впечатлительна, неконтактна, и потребуется время, чтобы она окончательно пришла в себя. Не надо беспокоить ее понапрасну.
- Почему же? - возразил Дим. - А, может, ей теперь необходимо именно беспокойство? Не собираетесь же вы, в самом деле, оставить ее наедине с воспоминаниями о том поганце, из-за которого?..
- Не собираемся, конечно! Скоро курс лечения будет окончен, Эва покинет институт, поедет работать, встретится с новыми людьми. Все должно идти естественным путем.
- Но сейчас-то ей нужна помощь! - настаивал Дим.
- Мы и оказываем ей помощь - вы, я, все...
- Да не такая, не медицинская...
- И медицинская тоже! Эва была в состоянии депрессии - мы это состояние сняли. Гиподинамию, которой иногда страдают межпланетчики, тоже устранили. А психогигиеническую помощь позвольте уж осуществлять мне.
- Весь вопрос в том, от чего вы собираетесь спасать ее, - перебил меня Дим. - От способности остро и ярко воспринимать мир, жизнь, чувства? От способности ощущать боль? Да ведь она может быть счастлива только на краю бездны, когда все обострено до предела! А если этого края не будет, она всю жизнь станет по нему тосковать, потому что однажды там уже побывала!
- Я очень благодарна вам и всем Бессмертным за содействие, но хотела бы сама контролировать состояние Эвы, - удивительно, как это мне удавалось сохранять официально-благожелательный тон! Я-то знала, насколько он прав, но согласиться с этим отчаянным Димом - значило выпустить его на свободу, и поди знай, какие невероятные решения созреют в его буйной серебряной голове...
- Ради бога, контролируйте! Но пусть Эва по-прежнему приходит к нам, мы ей рады, и...
- А не принесет ли ей это теперь больше вреда, чем пользы? Ведь девочка должна жить и работать в двадцать втором веке, а не в двадцатом. Дадим ей способность вернуться в нормальную обстановку. Пусть живет, учится, встречается со сверстниками, с молодежью. А потом... Ведь должен же прийти кто-то, кто заставит ее забыть того... Тенгиза... Какой-нибудь молодой, красивый, надежный парень...
- И главное условие при этом - молодость кандидата?
Эва была права, спросил - как клюнул. Но ничего странного и ничего настораживающего не почуяла я в этом вопросе.
- Молодость, доброта, верность... - начала я перечислять.
- А почему вы не сказали о главном? - агрессивно спросил Дим.