Он поднимает взгляд и проникает им в самую суть, добираясь до каждого неудовлетворенного уголка моего естества.
— Что вам нужно?
— Взаимо-выгодная помощь…
— Не понимаю, — раздраженно говорю, и пытаюсь обойти этого дылду, такого шикарного дылду. Он не дает и оттесняет меня к стеклянному парапету, продолжая держать в плену своих черных глаз.
Наверное, они синие или карие, но кажутся абсолютно непроницаемыми.
— Ты же ходишь сюда не зря… — кивает он на стеклянные двери спортивного комплекса.
— Сюда… — кажется, мозг начинает отключаться, особенно, когда вся его мощь начинает надо мной нависать и загораживать свет, льющийся из окон на потолке.
— Ты хочешь похудеть, и я готов помочь тебе в этом… — терпеливо говорит он.
— Как.? — хмурюсь я, уже прикидывая, что он хочет стать моим личным тренером, и во сколько мне это обойдется. — Я перепробовала все. Сидела на диете, голодала, занимаюсь несколько раз в неделю, даже делала иглоукалывания.
Сосед, между прочим даже не представившийся, по-хамски фыркает и ногой, чуть подталкивает меня к перилам, прижимая к ним.
Я теряюсь от его совершенства, и даже забываю где мы, и что вокруг снуют люди. Сосед держится на расстоянии руки, он не касается меня, но сама поза наверняка выглядит вопиюще неприличной.
Проскакиваю под его рукой и пытаюсь уйти, но он догоняет меня и теперь смотрит на спину. Возможно на задницу. Иду быстрее, быстрее от него и собственных неадекватных желаний, среди которых просьба, дать потрогать его член, самая приличная.
— Ты все делала неправильно, — он продолжает меня преследовать, иногда направляя мои шаги рукой, потому я брожу кругами словно в тумане.
— А вы конечно знаете, как правильно, — интересуюсь, когда мы съезжаем на эскалаторе вниз.
— Я знаю, как сделать так, чтобы ты была довольна.
«Ты была довольна». Такое вряд ли возможно.
— Сомневаюсь. И что вы хотите предложить? — говорю уже на улице, подтягивая ремень спортивной сумки. Любопытство не порок. Я опровергаю это заявление. Узнать что хочет от тебя шикарный парень в коричневой кожанке, белой футболке, обтягивающей торс, женщина просто обязана. Особенно такая женщина, как я, не избалованная вниманием вечно занятого, безразличного мужа.
— Я помогу тебе похудеть, — вкрадчиво говорит он, сверкая белозубой улыбкой, плавящей все моральные устои, вбиваемые отцом - военным. — По-особенному.
Его тон, вкупе с прищуренным взглядом и твердыми губами, которых хочется коснуться, повергает меня в транс, и я плохо соображаю, о чем он.
— Как это… по-особенному? Новая методика?
— Да нет, наоборот, древняя. как мир.
— Не понимаю, — хрипло говорю, чувствуя как его желание во взгляде, мое собственное просто душит, как вдруг его руки хватают меня за воротник, а губы с силой и жестокой нежностью впечатываются в рот.
Одно прикосновение его языка сметает даже саму мысль о сопротивлении, жажда подчиниться его напору только растет и множится, так же быстро, как бьется в груди об ребра сердце.
Его язык не дает мне и шанса избежать его страсти, ласкает, наказывает, буквально вылизывает мой рот, словно что-то пытается доказать, объяснить…
Озарение настигает внезапно, и смысл всего разговора и выгодного предложения становится прозрачным, как капля росы.
Собираюсь с силой, и отталкиваю его от себя, правда только с третьей попытки. Да и ощущение сложилось, что он прервал поцелуй сам, чтобы отдышаться.
— Сладкая послушная голубка.
— Я не буду делать с вами это…
— Это? Это трахаться. Люди называют это так, — он еще и насмехается. Хочу его ударить, замахиваюсь, но он лишь отмахивается и, хохотнув, потому что удар моськи слону вряд ли мог бы навредить, сминает в поцелуе губы снова, на этот раз, подтянув к себе и подняв в воздух.
И вот снова. Его губы словно удавка на шее, от которой нет спасения, и сколько не тяни рукой, сколько не хрипи о помощи она не исчезнет. И он не исчезает. Остается только мычать от удовольствия и держаться за его плечи.