До дома моего доехали в полнейшем молчании. Я завозилась, пытаясь в темноте салона отстегнуть ремень безопасности, но никак не могла попасть на кнопку. Рядом тяжело вздохнул Александр Сергеевич, включился свет, и я поняла, что все это время возилась не со своим ремнем. Покраснев до корней волос, я быстро отстегнулась.
Несколько секунд мы с шефом смотрели друг на друга, а потом я протянула ему руку. Он растерянно моргнул, чуть-чуть замешкался, но все-таки пожал ее.
— Спасибо вам большое, что помогли мне.
— Не за что. Доброй ночи, Екатерина Игоревна.
Я выскочила из машины, прижимая ладони к пылающим щекам. Это же надо было додуматься — руки пожимать генеральному! Еще бы целоваться полезла. Однозначно, это все сотрясение. Осторожно пощупав растущую огромную шишку на затылке, я вздохнула. Хорошо, что сегодня пятница — за два дня, может, оклемаюсь и в себя приду.
Глава 2
Выходные прошли под девизом головной боли, слабости и общей ненависти к миру. Звонила мама, как только узнала, что со мной стряслось, сразу же вознамерилась пилить ко мне через пол страны, чтобы удостовериться, что все в порядке. Еле ее отговорила. От чтения болела голова, от телевизора и компьютера тем более, так что от большую часть времени я лежала на диване и смотрела в потолок. Потом от нечего делать почистила ведро картошки, хотя отродясь ненавидела это занятие, нашла помятую жизнью свеклу и решила сделать винегрет. За горошком пришлось спускаться в магазин, благо, тот находился прямо во дворе. Дальше я бы точно не дошла.
Продавщица на кассе посмотрела на меня как на алкоголика, который собрался похмеляться рассолом от зеленого горошка. Да сотрясение у меня, а не похмелье, блин! Ну и что, что бледна как смерть и за голову все время хватаюсь. Это не повод смотреть на меня как на врага народа. Назло то ли ей, то ли себе мстительно взяла еще бутылку красного вина. Хорошего красного вина. Уже дома, рассматривая чек, с прискорбием признала, что назло себе. Горошек и вино убили почти весь остаток моих денег и надежду прожить нормально оставшиеся полторы недели до зарплаты. Трудно жить с больной головой. Зато винегрета получилось аж целая пятилитровая кастрюля, так что я решила, что пока альтернатив нет — мы переходим на винегретовую диету. Мы — потому что мешающийся под ногами рыжий кошак тоже недавно доел последние остатки своего корма.
— Вот, Крыс, смотри, как вкусно, — проворковала я, накладывая салат в миску.
Животное посмотрело на меня взглядом, который ясно говорил о том, что я маленько сошла с ума. Но поняв, что сочувствия и нормальной еды он тут не дождется, кот все-таки начал есть предложенное. Все-таки за четыре года холостяцкой жизни он и не такое пробовал.
В воскресенье вечером встал вопрос всех времен и народов: что надеть? И проблема была не в том, что я выбрать не могла, а в том, что та пара туфель, безвременно почивших где-то, была единственной. В зимних сапогах в апреле идти куда-то — это, конечно, экстравагантно, но крайне неудобно. Оставались кроссовки. А юбку под мои зеленые найки одевать было как-то не комильфо. Вздохнув, достала темные брюки. Прощай, дресс-код. Надеюсь, выговор мне никакой не сделают, я все равно почти все время за компьютером сижу.
— Кать, так ты сдала тогда проект? — спросила в понедельник Таня, читая какой-то модный журнал.
— Да, все нормально, — пробурчала я, пытаясь сосредоточиться на цифрах в компьютере, но не уходящая головная боль очень сильно мне мешала.
Откинувшись на кресло, я закрыла глаза и со страдальческим стоном помассировала виски.
— Что, тоже весёлые выходные, — понимающе спросил Леша, сидевший справа от меня и скорее напоминающий по цвету лица несвежий труп.
— Если можно так сказать, — уклончиво ответила я. Желания рассказывать о своих злоключениях желания не было.
— Ой, девочки, кстати про выходные, я так-о-о-го мужчину встретила — это просто идеал! — оживилась Света, до этого что-то сосредоточеНо печатавшая на компьютере.
— Расскажи! — потребовала Таня, откладывая чтение в сторону. Судя по горящим глазам Анечки, она тоже была не прочь услышать очередную любовную историю.
— В общем, — начала блондинка, удостоверившись, что ей внимают, — сижу я в кафе с двумя подругами, и вдруг к нашему столику подходит мужчина. Знаете, высокий такой, брюнет, чем-то на нашего Ворона смахивает, только улыбается. Обращается прямо ко мне, игнорируя остальных: «Девушка, вы свободны сегодня?» У меня от его взгляда аж сердечко екнуло…
Леша с мученическим вздохом лег лицом на стол. Мне тоже захотелось сделать что-то похожее, а лучше хорошенько так постучаться головой. Вот угораздило же работать в коллективе, где у одной каждый вечер новая любовь всей жизни, вторая невероятная бизнес-леди, которая почему-то забыла что-то у нас, третья — дочка одного из акционеров, не умеющая почти ничего. Оставались только мы с Алексеем, как две ломовые лошадки, тащащие на себе весь груз работ и заказов. Остались бы вдвоем, хоть не мешал бы никто постоянной пустой болтовней.
Еле обеда дождалась. Пообещав занять столик нашей компании, я быстро смоталась из царства бабского трепа, не смотря на умоляющее выражение лица Леши. Все равно ему еще что-то доделать надо было, так что, прости, дружище, я принесу тебе какую-нибудь булочку.
Стоя в очереди в столовой и находясь мечтами где-то далеко-далеко, я чуть не заорала на весь зал, когда сзади кто-то деликатно тронул меня за плечо. Резко развернувшись, я увидела генерального директора собственной персоной.
— Д-добрый день, Александр Сергеевич, — чуть заикаясь произнесла я.
А как тут не заикаться, когда на тебя смотрят таким ледяным взглядом, как будто ты беглый каторжник.
— Добрый, Екатерина Игоревна. Как ваша голова?
— Спасибо, хорошо. А вы… как? — захотелось откусить себе язык.
Шеф растерянно моргнул:
— Я? Хорошо, наверное.
Я одобрительно покивала головой: хорошо — это замечательно.
— Винегрет будете?