И убежал.
Со спины донесся ехидный писк.
— Будешь так с женихами грубо разговоры вести, в девках останешься.
Это там кто ещё умничает? Сняла рюкзак с плеч и положила на колени.
— Он мне не жених. — зашипела я на рюкзак. Оттуда вылезла голова Семёна.
— Это ты подружкам своим говори, а меня не обманешь. Я все учуял. По нраву ты ему пришлась. Люба ты ему, вот и понёсся за тобой, за козой безрогой.
— Семён, хватит чушь нести. — я начала краснеть
— Сама ты чушь, а я носом чую. Не веришь? Вон спроси у него.
Арсюха показался в дверях тамбура.
— И ты такими богатырями не разбрасывалась бы. Глянь породистый какой. — и скрылся в недрах рюкзака.
Великий богатырь Арсений подошёл и довольный плюхнулся рядом.
— Ну все. Давай рассказывай, что у тебя там за дела. — нагло спросил он.
— Личные. — резко ответила я. С Арсюхой нужно только так.
— Не понял. Когда успела? Тааак! Кто он такой? — напирал на меня он.
— Он? Ревнуешь что ли? — засмеялась я.
— А если и ревную, что смешного. — сказал и сам рассмеялся. — Нет, не ревную. Всё равно не из-за парня в такую даль попёрлась, я знаю.
— Ну вооот! — состроила я грустную моську. — Я уж подумала, что ты в меня и правда влюбился. — поддела я своего друга.
Но он не посчитал это издёвкой.
— А что в тебя влюбиться нельзя? Ты кстати многим нравишься в нашем классе, но этого не замечаешь. Вон Родиков по тебе сохнет.
— Да ладно! Никита? Он меня терпеть не может. — удивилась я тому, что это была правда произнесенная из уст Арсения Шаповалова.
— Не! Ты ему точно нравишься. Но он бесится, потому что ты — крутая, а он нет. А если ты ему хоть раз улыбнешься, ну или скажешь, что он такой самый-самый, он к тебе по — другому относиться будет. Ты просто нас мужиков не знаешь. Это мы такие в толпе, типа самые крутые и смелые, а сказать девчонке один на один, что она нам нравится — трусим. Тем более такой, как ты: красивой, интересной, умной. У тебя же не голова, а компьютер. Гений среди удобрений. Я вообще не понимаю, как ты с такой памятью до сих пор докторскую не защитила?
— Я люблю самоутверждаться за счет слабых посредственных умов своих сверстников. Шучу. — засмеялась я. — А если честно, ездить в школы для одаренных детей лень. Лентяйка я, убила во мне гения.
В вагоне становилось все теплее, и я сняла куртку, отложила рюкзак в сторону, но не спускала с него глаз. Верхняя одежда теперь лежала рядом, а вот мой багаж снова оказался на коленях.
— Что у тебя там? — спросил он, протягивая руку к рюкзаку.
— Ничего важного. — успела шлепнуть его по руке я отодвинулась.
— Угу. Вот опять мне не доверяешь. Я так и обидеться могу. — картинно надулся Арс. — И не будет у тебя такого классного друга, который тебе всю правду о тебе скажет. Что ты — зануда или гений, что улыбка у тебя красивая или вот тут прыщик выскочил. — указал он на нос.
Какой прыщик? С полчаса назад там не было ничего? Ощупала нос, нет там прыща, совершенно точно. Аресний, видя мою растерянность, заржал на весь вагон.
— Повелась, вот дурочка! И хорошо, что ты с нами в классе, а не в каком-нибудь заучно-ботанском. А так на фоне наших слабых посредственных умов и не выделяешься вовсе. — И снова смех. Откуда у него столько энергии?
И до меня только дошло: у меня, что красивая улыбка?
— Ладно, Наумова, не злись. И вот что! Я с тобой сегодня буду путешествовать и точка. Сопротивление бесполезно. Поверь мне, я тебе еще пригожусь. — сказал, как отрезал.