Вытягивая шею, я оглянулась по сторонам. Справа и слева не просматривалось ничего обнадеживающего, а вот впереди… Впереди, чуть слева, на спуске к реке виднелся просвет среди деревьев, и там… да, точно, лежало поваленное дерево. Подойдя чуть ближе, я увидела, что возле дерева, чуть ниже его, расположились несколько плоских камней… И солнечные лучи пробивались сквозь негустую в этом месте листву, падая на камни с деревом… Ну, чем тебе не кресла — садись на камень (он под солнцем нагрелся — не простудишься), опирайся спиной о дерево и любуйся солнечными бликами на воде! Я даже головой помотала, не веря в такую удачу. Наверное, кто-то притащил сюда эти камни — уж больно удачно все собралось в одном месте для природного явления.
— Пойдем, вон там посидим, — сказала я ангелу, кивая в сторону дерева и камней.
— Ты, что, уже устала? — удивленно спросил он.
— Да нет, — ответила я, — но давай посидим, поговорим немного, а потом можно еще погулять…
Когда мы уселись на камни, я вздохнула от удовольствия. Нет-нет, я, конечно, совсем не устала, но вот ноги как-то… В общем, сидеть было очень приятно — на теплом камне, откинувшись спиной на дерево (через свитер оно совсем не казалось твердым), подставив лицо под неяркие солнечные лучи… Хорошо ему маршировать после недели полного безделья, а мне каково? Я за эту неделю столько километров прошла по собственной квартире, пока он сиднем сидел в какой-то комнате… Кстати, о комнате.
— Ну, так что это за новые обязанности? — спросила я, с трудом выныривая из состояния полного блаженства.
— Да я же тебе уже сказал — Галю помирить с ее ангелом-хранителем, — ответил он лениво, не отрывая глаз от реки.
— Это я помню. — От раздражения остатки умиротворения слетели с меня сами собой. — А если поподробнее?
— Да не знаю я, что поподробнее — мне сначала переговорить с ним нужно, — проговорил он все с той же неохотой.
Я опять вспомнила Анабель. — Тебе, что, нельзя говорить со мной об этом? — тихо спросила я.
О, наконец-то и он проснулся. Он выпрямился на своем камне и повернул ко мне голову. — Почему нельзя?
— Ну, не знаю, — пожала я плечами, — Анабель никогда не рассказывает Франсуа о своем общении… ну, там… ты сам знаешь, где.
Он фыркнул. — Я вижу, что Анабель для тебя стала просто образцом и притчей во языцех.
— Но ты так и не ответил — можно или нельзя? — настаивала я. Вот не выйдет меня с мысли сбить! Анабель, между прочим, очень даже… Нет, так я сама с мысли собьюсь.
— Ладно, — вздохнул он горестно, — отдохнуть, как я понимаю, ты мне все равно не дашь…
Я чуть на камне не подпрыгнула. Я, что ли, дополнительной работой его нагружала? Я, что ли, его за язык тянула о том, что эту работу нам поручили? Я, что ли, держу его в потемках по поводу того, в чем она заключается?
Он уже нагнулся чуть вперед, облокотившись о колени и вертя в руках какую-то веточку. Ладно, если ему нужно время, чтобы собраться с мыслями…
— Не знаю, как там было у Анабель, но мне никто не запрещал говорить с тобой, — начал он, наконец. — Она, возможно, считает необходимым держать свои переговоры с руководителем в секрете, но я, как ты знаешь, никогда ничего от тебя не утаиваю.
Я чуть не подавилась. Никогда и ничего, да? Хорошо, я сейчас ничего не скажу, но я это запомню. В общем, он мне, как будто, до сих пор напрямик не врал, но если я его когда-нибудь поймаю…
— Мне даже кажется, — продолжал тем временем он, — что Франсуа к тебе приставать начал, потому что она такое же задание получила, как и я сейчас…
— В смысле? — оторопела я.
— Перед тем, как я… как ты меня довела до материализации, у меня тоже случались… отдельные моменты потери контакта с тобой, — сказал он, глядя в землю. Он специально туда уставился, чтобы сделать вид, что не видит, как я ртом воздух хватаю! — Не исключено, что ей поручили разобраться с ситуацией на месте, чтобы решить, что со мной делать.
— Что? — Опять он меня, как жука, веточкой… направил! Мое возмущение мгновенно переключилось на его небесное начальство.
— Но это я только так думаю, — тут же добавил он, бросив на меня быстрый взгляд. — Мне об этом никто не говорил, а я сам, как ты понимаешь, не спрашивал. Но уж больно эта ситуация похожа на Галину…
— А вот с этого места можно поподробнее? — спросила я сквозь зубы. Нет, эти ангелы меня доведут-таки! Я, конечно, понимаю, что у них впереди вечность — можно турусы на колесах разводить, сколько душа пожелает. Но у меня-то всего полдня осталось, чтобы выяснить, чем мне прямо с завтрашнего утра заниматься придется!
— Хорошо, — кивнул он, — тогда по порядку. Ангел-хранитель должен всегда оставаться в контакте со своим человеком… В одностороннем, — произнес он с нажимом, когда я открыла рот, — работа у него такая. Он должен сам находить выходы из любых ситуаций, не бросаясь — чуть что — направо и налево за помощью; он не имеет права ни на минуту оставлять своего человека без присмотра.
— Но это же нечестно! — воскликнула я. — Ни с человеком ему отношения выяснять нельзя, ни совета со стороны спросить. Со стороны же виднее…
— Ничего не виднее! — возмутился он. — Хотел бы я видеть, что бы мне с тобой посоветовали — со стороны, совсем тебя не зная… — Он прочистил горло и продолжил, хмурясь. — И потом ангел, выбирая такую работу, знает, на что идет, да и готовят его, так что нечего миндальничать…
— А что же тебя сейчас на помощь отправили? — спросила я, поджав губы.
— Ну, бывают неоднозначные ситуации… — Он помолчал. — Если ангел-хранитель явно не справляется со вверенным ему человеком, начинает совершать грубые ошибки, его отзывают. Иногда насильно, — добавил он хмуро.