Судья кивнула, разрешая писать хоть губернатору, хоть императору. Кому допишетесь.
Матильда еще раз поблагодарила и почти под руку с тетей Варей вышла на улицу. Ноги подкашивались.
И надо же такому статься?
Петюня!
Стоит довольный, хоть портрет пиши. А что?
Идеальный мужчина.
Низ – кроссовки. Потом идут растянутые треники цвета подгнившего баклажана, изящное пузцо пятьдесят последнего размера прикрывает майка-алкоголичка, поверх которой небрежно наброшен пиджак. Кожаный, конечно, а то ж!
В зубах – сигарета.
И улыбка на поросячьем анфасе.
– Мотя! Привет, зайка! Ну что – довыделывалась? А вот надо было с нами дружить, и алименты мамашке платить бы не пришлось!
Твою дивизию!
Матильда даже ответить не успела – вмешалась тетя Варя.
– Ты чего это здесь расставился, паразит?
Отсутствие карающего веника у оппонента придало Петюне храбрости.
– А что? Хочу и стою!
– Я тебе постою, паразит! Штаны подтяни, а потом к девушкам лезь! А то мамон отрастил – хоть рожай! А туда же, постоять ему! Да тебе только что лежать – в мусорке! И тихо!
– Ты, старая…!
Петюня шагнул вперед.
Дело происходило на пятачке прямо перед дверью, до асфальта четыре ступеньки, а крылечко-то узкое. Старая постройка, черный ход.
Матильда уже прикинула, как спихивать противника с лестницы, когда из здания суда вырвалась огнедышащая дама.
Тетя Параша летела так, что снесла бы хоть кого.
А дверь-то открывается наружу…
А Петюня как раз и подставился.
Любящая матушка так двинула чадушко дверью, что тот потерял равновесие, споткнулся о случайно выставленную ногу Матильды – и с трубным ревом супербизона в атаке покатился по ступенькам.
Кажется, неудачно.
– Ой! – сказала Матильда.
– Какой ужас! – поддержала тетя Варя.
– Петенька!!! – взвыла тетя Параша – и рванулась за сыном. Женщины едва посторониться успели. И – не удержались, задержались. Как не понаблюдать такую трагедию?
Петюня скулил. Он умудрился стукнуться головой, но это как раз не страшно, голова – это кость. Ей не больно.
А вот сломанная правая рука – уже трагедия. Вы знаете, как неудобно открывать бутылки с пивом левой рукой?
Вы не знаете?
Кошмар!
Матильда и тетя Варя переглянулись, пожали плечами – и удрали, пока тетя Параша не опомнилась. Мало ли что?
Уже дома, валяясь на диване с Бесей, девушки смотрели «Моя прекрасная леди» и болтали о своем. О женском.
– Думаешь, все обойдется?
– Думаю, что на пару недель душевного спокойствия мы можем рассчитывать, а потом на нас опять пойдут в атаку.
Малена хмыкнула.
– Опять подадут в суд?
– Не знаю. Но пакетик с перцем я в карман положу. На всякий случай.
– Думаешь?..
Малена не закончила фразу. Не хотелось думать о людях настолько плохо. А придется.
– Знаю. Бабушка говорила, что одинокая девушка с деньгами – искушение для любого подлеца. И даже если отобьешься от десятка, на их место придет сотня. Подлец ведь как рыбак, твердо уверен, что десять раз наживку не съедят, а на двенадцатый ему и повезет.
Малена только вздохнула.
– Она у тебя была мудрая.
– Да.
Матильде до сих пор было неприятно вспоминать. Больно.
Лучше было сосредоточиться на приключениях Элизы Дулитл. Она хорошая, с ней весело, и вообще – Бернард Шоу просто прелесть. Хотя сюжет и неправдоподобный.
Телефон пискнул совершенно неожиданно.
– Малена?
Этот голос девушка узнала мгновенно.
– Да. Здравствуйте, Ольга Викторовна.
– Добрый вечер. Малена, мне пришли результаты анализов.
– Да? И?!
Печальные мысли были отставлены в сторону. Потом, все потом.
– Можно с уверенностью сказать, что локон – вашего предка. Предположительно женщины.
– Интересно…
– Мой знакомый посмотрел еще и ленточку. Говорит, нечто подобное до революции еще делалось, так что локону лет сто точно есть. Может, чуть больше.
– И медальону тогда тоже.
– Да. Кто у вас мог носить инициалы И.И.Б.?
Матильда даже головой покачала.
– Ольга Викторовна, даже не представляю. Может, прапрадед? Если прадеду медальон достался от матери… а никто не сказал, что там была не Ирина Ивановна. Или Инесса Ильинична, к примеру.
– М-да. Ладно, будем копать.
– И нигде не сказано, что во время революции… сколько материальных ценностей тогда хозяев поменяло?
– Много. Малена, а у вас никаких семейных преданий не ходило – на другую тему? К примеру, в семье все врачи были или без высшего образования никого не было…
Матильда честно задумалась. Но кто ж в восемнадцать таким интересуется? Если бабушка что и говорила, все мимо ушей прошло. Вспоминать надо.
– Мне сложно сказать. Я попробую вспомнить, Ольга Викторовна.
– Кстати, а что сказал ювелир? – спохватилась женщина. – Я совсем забыла… закрутилась, уж простите.
– Сама грешна, – вздохнула Малена. – Он почистил при мне механизм и сказал, что медальону лет сто – сто двадцать. Не больше ста пятидесяти.
– Вот, в этом промежутке и будем копать. А клеймо ювелира он не узнал?
– Сказал, что пока не знает. Обещал посмотреть в справочниках, списаться с коллегами. Но это тоже не гарантия, по его словам, хм… революционеры больше всего любили раскулачивать ювелиров.
Ольга Викторовна тоже хмыкнула.
– Да, у бумаги есть один великий недостаток – она легко горит.
– И ни одного Воланда на горизонте, – поддержала шутку Матильда.
– Ладно. У нас есть анализ – родственники. У нас есть сто пятьдесят лет. Есть клеймо. Есть желание узнать истину, так что я буду копать. Мне интересно…
– Даже не представляю, как я буду вас благодарить?
– Ну, к примеру, позовешь в крестные к дочери, – пошутила Ольга Викторовна. – Пока не собираешься?
– Нет.
– А почему так? Или… по личным причинам?
Малена решила не врать. Меньшее, что она может сделать в благодарность за поиск истины, – это развеять скуку своей знакомой.
Бартер.
– Не совсем по личным. Просто ребенок – это расходы и проблемы. Это бессонные ночи, это в детский садик бегать между лекциями, это ночей не спать, когда болеет. Да много всего, как приятного, так и неприятного.
– И?
– Прекрасно, если у меня будет хороший муж. А если нет? Я ведь даже себя пока не прокормлю нормально, я как волк – жива, пока ноги носят. Свалюсь – и мне не выжить. Родив сейчас ребенка, я поставлю свою и его жизнь в зависимость от чужой порядочности. Причем – без всяких гарантий. Ладно – свою, тут у меня есть все права. А вот по отношению к ребенку это будет подло и гадко. Там у меня не права, а обязанности.
– А брачный контракт?
Смех получился непроизвольно.
– Ольга Викторовна, а вы в это верите?
– Нет. Ты умничка, Малена. Я в твоем возрасте такими категориями не мыслила.
И это было приятно.
Спать Матильда ложилась довольная и спокойная. А почему нет?
Она дома, суд выигран, впереди ждут выходные, завтра они с Давидом Асатиани едут в соседний город развлекаться, да и у Малены пока все неплохо.
К ней в гости собирается Барист Тальфер.
Вот уж воистину – на ловца и зверь бежит.
Так что моську на подушку, Беську под руку, чтобы мурчала, и баиньки. Аллодия ждет!
– Утро красит нежным светом стены древнего Кремля…[1]
Кто сказал, что советские шлягеры устарели?
Фиг вам, граждане! Для Средних веков это такое продвинутое будущее, что вам и не снилось! Даешь зарядку!
Малена привычно разминалась. То есть Матильда в теле герцогессы.
Наклоны, приседания, отжимания…
Ей никогда не стать спортсменкой, но можно не запускать себя. Целлюлит – это ведь не происки врагов, равно как и складки на пузе не растут от сглаза и порчи. Просто лень нам зарядку делать, лень.