В последний момент, перехватив вернувшегося в бой ротмистра за руку, я рывком вырвал сжимаемый им нож, которым он намеревался ранить меня, и, впечатав ему колено в живот, крутанулся в воздухе, прикрываясь телом врага от атак с земли.
Громыхнуло — и человеческий щит содрогнулся от множества попаданий, а щёку, неприятно обожгло болью. Выбравшийся вместе с быстро рассыпающимся на блестящие частицы воином маг, шарахнул по мне Каменными пулями… По сути, словно из дробовика выпалил дуплетом с зарядом из очень крупной дроби. Совсем неплохой выбор, чтобы если не убить, то подранить птичку в небе, особенно с такого расстояния, если не жалко товарища по оружию. Но я могу лучше.
Метнув изо всей силы нож в только поднимающегося с земли третьего воина и, как ни странно, попав… даже не плашмя или рукоятью, а кликом, смачно и очень правдоподобно сухо чавкнувшим, вонзившись прямиком в лоб Безликого. Оттолкнувшись от того, что ещё осталось от ротмистра, я уже на пике, вытянув руку в сторону мага, привычно сосредоточился, поднимая в воспоминаниях на свою ауру привычную магему. Моё единственное до сих пор дистанционное заклинание Магической Пули.
«Обычная пуля, обычная пуля…» — несколько раз повторил я, запитывая сансарой невидимый рисунок и целенаправленно концентрируя выходной поток энергии на кончиках пальцев.
В принципе, этого можно было бы и не делать. Заклинанию, как, в общем-то, и мне, абсолютно всё равно, в каком месте в относительных пределах моей ауры появиться. Точно так же, как лететь ли ему к цели по прямой или, словно кручёный мяч, заложить дугу. Оно знает только две точки: стартовую и конечную, — а всё остальное не так уж существенно.
Кстати, в последнее время пафосные выстрелы Магической Пулей, запущенные не по прямой, я использовал чуть ли не чаще, чем обыкновенные, прямые. А всё дело в том, что с момента посещения подаренного мне замка в Землях Германской Нации и до выдворения из моего тела духа наставника что-то во мне работало не так, как надо, и известные заклинания получались откровенно кривыми под воздействием необычного аспекта. В результате та же Пуля внезапно материализовывалась шариком антиматерии, которым я к тому же ещё и мог в определённой степени манипулировать, увеличивая размеры, и очень неудобно было, когда эта чёрная, словно дырка в реальности, масса полностью перекрывала врага.
Именно так я оправдывал перед самим собой привычку понтоваться перед публикой крутыми спецэффектами, ведь для пущего результата надо было ещё пафосно разворачиваться и уходить, в то время как выпущенный куда-то в сторону чёрный способный уничтожить что угодно шар, закладывая крутой вираж, нёсся к своей ещё живой, но уже обречённой жертве. Ведь те же Наднебесники, как и эльфы, списывали всё на моё великое боевое мастерство, в то время как заклинание само по себе было самонаводящимся.
Вот только… после удаления духа приживанца-подселенца что-то там сдвинулось в энергетике, и случился очередной раздрай в управлении внешними магоформами. С одной стороны, вернулась возможность творить заклинания с неаспектной сансарой, то есть с полноценно работящими фильтрами в запутываемых магемах, а с другой — стало чрезвычайно сложно контролировать финальный результат.
Вбухаешь больше необходимого для активации заклинания — и вместо обычного сгустка-веретена, свитого из сырой энергии сансары, фильтр окончательно снесёт, и опять получится шар из антиматерии. Причём в первом варианте Пуля тоже могла неслабо бахнуть, стоит только чуть-чуть переборщить с подачей. Так что я в последнее время вне стерильных условий полигона не знал наверняка, взорвётся у меня получившийся результат или нет.
Магическая пуля, вроде бы правильная, сорвалась с указательного пальца и в мгновенье ока преодолев расстояние до цели… бессильно соскользнула с многослойного ячеистого щита, выставленного двумя быстро скооперировавшимися магами. Именно такие совместные действия и делали боевую группу опасной даже для высоких рангов.
Однако сегодня ребятам явно не везло, хотя случившемуся я, четно говоря, был не особо рад. Скользнув вверх по защите, сгусток быстро темнеющей сансарной энергии, словно живой, перелетел через головы и воткнулся в землю уже позади противников.
Никакой мистики, всё в пределах «нулевой» или «эфирной» физики. Наверное… Разность векторов-полюсов или несовпадение частоты вибраций, воплощённыхсансарой объектов, а может быть, просто сам по себе щит имел подобные свойства, не суть важно! Главное, что поведению снаряда не удивился ни я, ни мои противники, а затем пуля рванула, и магов просто стёрло из реальности на мгновение возникшей на их месте неровной кляксой.
Кстати, очень странно, что безликий боец, видимо, проходивший под кодовым именем Холодец, попав под морозную атаку, взял да и разбился вдребезги. Обычно в боевой группе заклинания с объёмным действием конфигурировались так, чтобы не вредить соратникам. Чаще всего воинам выдавались браслеты-преобразователи, нейтрализующие определённое воздействие, завязанное на сансаре своих магов. То есть меня ледяной шар должен был бы неслабо приложить, а затем и подморозить до состояния повышенной хрупкости. Но, видимо, что-то там не срослось. То ли ради некой реалистичности на ситуацию повлиял Великий Казахский Рандом с высоким профессорским званием и труднопроизносимым именем. Либо во время одной из атак я случайно повредил тот самый предохранитель.
Приземлившись под хруст ломаемой от тяжёлого удара белой земли, разлетевшейся в разные стороны мелкими кубиками, я медленно выпрямился. Чуйка подсказывала, что-то здесь не так и бой ещё не закончился, пусть я и перебил уже всю команду противников. Ещё раз внимательно осмотрел белёсый кубический пейзаж, а затем резко сместился назад, уходя от богатырского удара меча вынырнувшего из абсолютно ровной поверхности стены воина.
Шестого! Что уже говорило о полном неканоне выставленной против меня группы. Более того, без потерь я этот удар не пережил! Как-то медленно я среагировал на опасность, и новичок хорошо чиркнул меня своей зубочисткой по груди. Другой вопрос, что вреда он мне не нанес, хоть клинок и был напитан сансарой, разнёсшей в клочки мой несчастный костюм. Технику Алмазной рубашки я отточил до совершенства и мог, наверное, использовать её даже с самой первой открытой чакрой!
Куда больше меня взволновала появившаяся в теле слабость… Заболели суставы, и от следующего взмаха оружия я увернулся с превеликим трудом. Причём чем дальше, тем хуже мне становилось… словно меня взяли и отравили! Или…
Поймав мечника на следующем взмахе, я быстро осмотрел себя, на мгновение включив Третий глаз, задействовав неоговоренную для этого боя шестую чакру, и тут же утвердился в догадках!
Исчезая в пустоте, ко мне тянулись несколько прикреплённых к моему телу тончайших чёрных нитей, видимых только подобным образом.
«Проклятье!» — не то чтобы ругнулся я, скорее, констатировал факт!
Против меня работало не пятеро или шестеро противников, а аж семеро. И последним из них был очень высокоранговый Малефик. С таким типом одарённого я встречался лишь единожды, при точно таких же условиях, и также обнаружил его в самый последний момент.
Малефик не маг и совсем не воин, это очень и очень редкая, чем-то родственная колдуну мутация одарённого, чей резервуар имеет настолько мощный «слив», что забирает практически всю исходящую их чакр энергию, всегда оставляя только два лепестка-потока сансары. Вот только это делает их не обделёнными магией, а природными мастерами сверхтонких неопределяемых манипуляций. Другими словами, проклятий, сглазов, наговоров и гаданий.
Короче, всего того, чем безуспешно пытаются заниматься многие маги-слабосилки с одной чакрой. У некоторых даже получается что-то подобное, вот только, в отличие от этих дилетантов, страшны малефики тем, что не пытаются, а делают это с гарантированным успехом и жутким могуществом, даруемым всего двумя лепестками последней из открытых чакр.
Ещё раз получив удар мечом, вконец сорвавшим с меня куртку, я едва слушающимися руками, почти не сжимающимися в кулаки и болезненно ноющими при каждом движении в суставах, поймал руку воина и с трудом отпихнул её от себя. Проклятье, то ли одно, то ли несколько, не только работало на замедление, но ещё и давало мне полный спектр ощущений человека, страдающего подагрой. Даже дух захватывало от накатывающего бессилия. От понимания, что если я сейчас упаду, то быстро не встану. От того, что каждое движение вызывает тянущую боль, терпеть которую практически невозможно, и от того, что у меня только один шанс победить.