— Дорогие наши колдозрители, — сказала Рита Скитер на камеру. Стилисты поработали над ее образом, и теперь она не выглядела чересчур вульгарно. Хороший журналист должен привлекать внимание к тому, что он говорит, а не к глубокому декольте, потому что иначе зритель даже не вспомнит, о чем шла речь. — Мы сейчас находимся в атриуме Министерства Магии, где установлены кабинки для голосования. Как вы видите, сегодня пришло рекордное число людей, из-за чего, впервые за всю историю, пришлось увеличивать размер площади чарами незримого расширения.
Рита взмахнула палочкой, и камера, поднявшись в воздух, сделала красивый пролет под крышей холла, показывая множество окон кабинетов разного рода департаментов и огромную толпу внизу, где яблоку негде было упасть. Только перед центральной кабинкой, рядом с фонтаном магического братства, было свободное место. Все это видели не только счастливые владельцы колдовизоров, но и все на площади благодаря огромным иллюзиям по бокам.
— Но вернемся к голосованию. Как вы видели с воздуха, в центре находятся члены Визенгамота, которые, по традиции, будут голосовать первыми. На данный момент среди пяти кандидатов имеется два явных лидера: уважаемый глава благородного рода Абраксас Малфой и Верховный чародей Визенгамота, который практически в последние дни выставил свою кандидатуру, Альбус Дамблдор. Давайте подойдем к ним и узнаем, как они оценивают свои шансы на победу, — Рита ловко прошла сквозь оцепление Аврората, показав свой значок СМИ и обратилась к Абраксасу: — Мистер Малфой, я Рита Скиттер, репортер «Первого Магического Канала», могу я задать вам несколько вопросов для наших колдозрителей, пока голосование не началось?
— Я всегда открыт для любого подданного магической Британии, — улыбнулся Абраксас.
— Кстати, насчет этого. Многие были удивлены тем, как вы стали толерантно относиться к магглорожденным и магическим народам. Что так заставило вас так радикально изменить свои взгляды?
— После нападения на мой дом известного террориста Тома Реддла, я пересмотрел их. Как нам всем известно, он вместе со своей организацией пропагандировал откровенно нацистские лозунги, убивал ни в чем неповинных магглов и даже, вы можете себе представить, уничтожал мирные поселения вейл, оборотней и устраивал геноцид магглорожденных, — скорбно покачал головой Малфой. — У нас и так слишком низкий прирост населения, а он покусился на святое! Я не мог этого терпеть и начал действовать против него, за что Реддл напал на мой дом с целой толпой своих приспешников. Благо, что в тот момент у меня гостил Владимир Пирс, известный как самый молодой артефактор в истории и ученик магистра боевой магии, Рихарда фон Майера. Именно он дал отпор злодею. Думаю, многие видели этот великолепный бой в иллюзионе.
— Да, я тоже была восхищена им. Но вы слишком скромны, мистер Малфой, ведь, со слов мистера Пирса, именно вы завели приспешников Лорда в ловушку.
— Верно, — кивнул он, — но я не люблю забирать все лавры себе.
— И это характеризует вас с положительной стороны. Тогда следующий вопрос: одни эксперты считают вашу политическую программу развития образования излишне утопичной и дорогой, а другие опасной. Что вы можете им сказать? — поинтересовалась Рита Скитер, задавая именно те вопросы, которые требовалось.
— Чтобы оставили подсчет денег рода Малфой нам, — показал белозубую улыбку мужчина. — Мы не бедствуем и готовы вложить в эту программу обширные инвестиции. Более того, мы нашли единомышленников, которые тоже понимают, что магической Англии давно требуются реформы, особенно в условиях быстро меняющегося, в последнее время, мира. Как говорит один мой друг: «Чтобы просто остаться на месте, нам нужно бежать изо всех сил».
— Что же, тогда я могу только пожелать вам удачи на выборах. И, надеюсь, что вы дадите нам обещанное интервью в прямом эфире.
— Малфои всегда держат слово. Приятного дня, мисс Скитер, — попрощался Абраксас, а Рита уже держала путь к Альбусу Дамблдору вместе со следующей за ней по пятам колдокамерой.
— Мистер Дамблдор, добрый день. Я корреспондент «Первого Магического Канала», могу я задать вам пару вопросов? — подошла она к задумчивому старику, который будто смотрел в никуда.
— Только если быстро, голосование начнется через пять минут, — улыбнулся будто очнувшийся Альбус.
— Конечно-конечно, всего два вопроса. Начнем с того, что всем нашим зрителям в общем и мне, в частности, очень интересно, почему вы выдвинули свою кандидатуру в последний момент? Тем более что ранее всегда отказывались от поста министра даже без выборов?
— Во-первых, потому что я и так был слишком занят на посту директора школы. Дети — наше будущее, и им требовалось уделять много внимания. Уйдя же на покой, я понял, что еще слишком молод, чтобы как старик сидеть дома, — подмигнул добродушно маг, который уже живет вторую сотню лет. Впрочем, на самом деле он считал, что конкурентов после смерти Малфоя у него просто не будет, а ситуация такова, что отпускать все на произвол судьбы нельзя. — А во-вторых, вы правильно сказали, я отказывался от поста министра без выборов. Как я считаю, это просто нечестно и неправильно игнорировать волю народа.
— Хорошо, тогда последний вопрос, что вы можете сказать насчет обвинений, выдвинутых против вас в СМИ? Вся эта история с вашей сестрой и Гриндевальдом, а также упадком образования? — невинно улыбнувшись, спросила Скитер, которая сама и написала эти статьи. Но Альбус не был бы политиком, если бы не умел правильно реагировать на такую наглость и явную провокацию.
— Я никогда не скрывал трагедию своей семьи и дружбы, и если уж кто-то хочет порыться в этом грязном белье и растеребить мои старые раны — так тому и быть. А насчет упадка образования, так это наветы злых языков, которым вы почему-то потакаете. Я могу сказать, что любой ученик моей школы может подойти и высказать мне все претензии по поводу качества образовании и дисциплине. Это все?
— Да, спасибо, что уделили нам свое драгоценное время, — Скитер знала, когда следует надавить, а когда отступить. Впрочем, ни она, ни Дамблдор не могли предсказать дальнейших событий, которые были спровоцированы словами самого старца, сказанными в святой уверенности, что недовольных не найдется или их будет мало. Но он не принял во внимание то, что сейчас в атриуме находились не только чистокровные и магглорожденные, нашедшие свое место в магическом мире, но и те недовольные, которым не повезло. Которым пришлось выживать, будучи выброшенными в обычный мир без образования, знакомых и друзей среди магглов. И их было гораздо больше первых. Более того, живя в обычном мире, им было с чем сравнить обучение в Хогвартсе, где тебя могли унизить посреди коридора, проклясть, стереть память или заставить делать то, чего ты не хочешь, в особенности это касалось девушек. Ходил такой слух, что в Хогвартсе среди магглорожденных девушек старше тринадцати лет девственниц нет, и связано это было не с их распутностью, а существованием обливейта, империо и любовных зелий. Ярость, обида и ненависть, которую они не могли выпустить, наконец вышла из-под контроля благодаря… ауре вейлы и магии любви, исходящей от одной совершенно незаметной девушки. Совершенно мизерный эмпатический импульс, который не заметил ни один магический детектор или эмпат, позволил прорваться этой лавине.
— Ты отнял у меня все! — закричала магглорожденная девушка, которую силой забрали у отца-священника и глубоко верующей матери, которые, узнав, что их дочь колдунья, отказались от нее и отдали в детдом. В школе же над воспитанной быть скромной и терпеть любую несправедливость девушкой поначалу просто издевались в лучших хогвартских традициях: чары щекотки, подножки, роста зубов, чары поедания слизней. А увидев, что та не дает отпор, издевательства становились все хуже, пока на четвертом курсе группа слизеринцев не надругалась над ней в кладовке для метел. Впрочем, девушка об этом не помнила, а уже потом обо всем догадалась по постоянным провалам в памяти, начавшимися в тот момент. Доказательств у нее не было, она даже не знала, кто именно это сделал. Провалы наблюдались все чаще, и девушка после пятого курса ушла из школы, но это несильно ей помогло, так как она уже была беременна. Религиозное воспитание не позволило ей сделать аборт, а в магическом мире магглорожденная с ребенком никому не была нужна, даже покончить с собой она не могла из-за веры. После родов она оставила ребенка в больнице и пыталась найти хоть какую-то работу. А потом случилось самое худшее — блокировка памяти спала, и она все вспомнила. Подобная ситуация не была повсеместной, но именно эта девушка была первой, кто напал на старца. Переполненная ненавистью и безумием, она закричала: — Авада Кедавра!